Инспекция. Число Ревекки

– То, что мы теперь представляем как заранее составленную программу или выверенный план, лет двести назад было случайной цепью событий. На которые влияли совершенно нелепые факторы вроде погоды или дурного настроения какого-нибудь провинциального почтальона. Вполне возможно, и нашу сегодняшнюю возню через сотню лет кто-то назовет строгим и упорядоченным курсом. Но это лишь очередная пирамида власти, устроенная так же, как и остальные: те, кто на вершине, списывают провалы и неудачи на саботаж, на вредное влияние извне или на народную лень. А те, кто на нижних ярусах, обвиняют коррупцию наверху, невезение, законы и некомпетентность власти. Хотя и там и там есть все: лень, некомпетентность, коррупция, глупость, трусость, злой умысел, конечно, и даже простое невезение.

– Да и слава богу, что эту свободу, о которой так громко кричат, им никто не даст, – чуть растягивая слова, гнусаво проговорил сосед Армана.

Это был увалень, который вел себя так, будто ему ничего не было интересно. Чаще всего он просто дремал, откинувшись на стену, к которой примыкал последний ряд аудитории. Сейчас он говорил из такого же положения, лишь немного вскинув голову.

– Что ж, и это, к сожалению, тоже верно, – согласно кивнул преподаватель, – я имею в виду ваше довольство этим фактом. Несмотря на весь накопленный опыт, массы все еще не умеют жить равноудаленно от двух крайностей: анархии и деспотии. Но замечу, что даже при этой схеме возможен неплохой бытийный расклад, коль скоро та крохотная элитарная группа, которая ведет куда-то народные массы, будет в высшей степени одарена соответствующим характером и тем, что мы подразумеваем под высокой нравственностью.

Он хотел сказать еще что-то, но вдруг запнулся на собственной мысли, задумчиво затеребив уголок нижней губы. Он подошел к окну и снова бросил мимолетный взгляд на улицу, по привычке выискивая там что-то, помогающее ему структурировать внезапно рассыпавшуюся мысль.

– Нет, зайдем с другой стороны. Может ли власть, которая вроде как несет ответственность за благополучие миллионов, позволить себе быть подонками?

В аудитории захмыкали.

– Так чаще всего и бывает, – сказал кто-то.

– А почему народ это позволяет, имея численное преимущество?

– Но мы же уже выяснили – они боятся свободы, – проговорила девушка с темными волосами. – Они выбирают надзор и регулирование вместо свободы, потому что это снимает с них ответственность.

– Это такие, ну, торги, – высказалась Мария. – Меняем свободу на то, чтобы государство о нас заботилось. И тогда, если что, виновато государство. Всегда ведь кого-то надо, ну, обвинить, ответственность переложить. Мама с папой велели не в тот институт поступать, куда хотелось, или, там, муж посоветовал уволиться, а потом хоп – и кризис, или подруга посоветовала развестись, короче, виноватый всегда найдется, только не мы сами.

– Так а чё тебя не устраивает, все правильно, – загнусавил студент рядом с Арманом, – государство реально должно заботиться о людях, мы налоги платим – ну так и давайте. Мама с папой тоже за ребенка отвечают.

– Но государство-то ведет нечестную игру! – девушка с темными волосами обернулась назад. – Народ ему отдает свободу, государство эту свободу пожирает, а качеством жизни не занимается. Как будто ты этого не видишь? Поэтому торги нечестные и игра нечестная и народ выходит из игры и устраивает революцию.

– Все верно, – преподаватель подвел черту. – Но тогда почему мы продолжаем играть в подобные игры? Смелее.

– Ну, воспитывают нас так. Да и просто все так устроено. Ребенок рождается в мир, где все устаканилось в таком виде. Поэтому для нас эта игра как должное.

Преподаватель кивнул: