Инсталляция (СИ)

Комната оказалась безлюдной. Диван простаивал, не тронутый, телевизор всё так же пылился, в старомодной стенке с хрустальным сервизом, серея мёртвым экраном. Лишь угол ковра был задран, но хозяйка исправила и это.

— Работают, значит…

Лейла отворила дверь на балкон. Опустив взгляд, осуждающе цыкнула на незакрытую крышку подвала.

— Пойдём! — и нырнула в проём на полу.

Гриша спускался медленно, едва ли не вслепую нащупывая ступеньки. Каждый шаг окатывал иррациональным страхом, что нога опустится в пустоту, предвещая смертельный поцелуй виска с полом… Расстояние меж последней ступенькой и землёй оказалось вполовину меньше того, к которому он привык, так что финал нисхождения как бы оборвался на полуслове.

Лейла дожидалась гостя, придерживая плечом дверь в тот самый коридор. Три лампы давным-давно проморгались, источая теперь ровный формалиновый свет. Каталка никуда не делась, её только сдвинули, чтобы не загораживала проход. Многое бы отдал Гриша, лишь бы не заходить первым, и хозяйка, словно прочитав его намерения, сделала плавный, но твёрдый жест:

— Проходи.

Гость повиновался. Очередной коридор встретил его лёгким сквозняком в лицо.

«Куда же меня везли, думая, что я…»

Без сознания? В коме? Умер?

«Меня должны были отправить в больницу!», ошпарило понимание. «В таких случаях вызывают скорую…»

Гриша вздрогнул оттого, что лязгнул замок, и резко обернулся. Но нет. Хозяйка стояла по ту сторону двери, что и он сам. В глазах её мерцало лёгкое удивление.

— Всё…

— …хорошо, — подхватил Гриша. — Просто…

— Понимаю.

Лейла обошла гостя, воздела ладонь, чтобы хлопнуть его по плечу, но передумала и, опустив голову, прошествовала к следующей двери. Гриша новыми глазами посмотрел на щербатую бледно-зелёную штукатурку, пятна сырости по углам, каталку. Тут же повыскакивали клочья каких-то образов, которые исчезали за миг до того, как появятся новые, как в той забаве с молотком и обзывающимися гномиками. Зрело чувство, что появись эти гномики разом, хоть на долю секунды, всё встанет в некий узор. Пока же всё ускользало, дразнясь и насмехаясь.

— Если хочешь остаться, — почти шептала Лейла, не оборачиваясь, — я на минутку.

— Здесь? Ни за что! — выпалил Гриша и ринулся за ней в открытый проём.

Почему-то он ожидал скрипящий на цепях светильник с роем мошек вокруг, разводы ржавчины на колотом кафеле, ободранные до бетона стены… Но увиденное отличалось настолько, что гость был вынужден мучительно осознавать.

В приглушённом свете махровых ламп томилось просторное, почти необъятное помещение. Уютные обои а-ля «пролитый на пергамент кофе», застеклённые виниловые пластинки с подписями, полки с премиями, фотографии людей в одинаковых свитерах… Гриша надолго встрял у трёхэтажной витрины, разглядывая диковатые сувениры вроде кожаных кепок, наганов и толстых золотых цепей. Немного отойдя от первого шока, он увидел, наконец, то, что занимало большую часть пространства. Стройные ряды гитар: от обшарпанных дедушкиных до электро- с клоунскими блёстками до грифа, колонии микрофонных стоек, тетрис из синтезаторов и усилителей…

Пока гость вертел головой как сурикат, Лейла подошла к Мише. Творец сидел за монструозной установкой в наушниках и со скучающим видом двигал какие-то ползунки. В застеклённой камере перед ним драл струны живописный дядечка, объятый серым и растянутым до предела свитером. Его лысый, хоть и жидко зачёсанный затылок болтался в такт, а на лице подрагивал оскал в шестнадцать стальных зубов — по задумке, означающий печаль.

Лейла коснулась мишиной щеки, и тот с явным облегчением сбросил наушники.

— Как он?

«Твой брат чинуша, а батя — мусорок!», донеслось из наушников. По лику творца пробежались все оттенки тухлецы.

— Не то-о! — заладил он. — Всё не то-о! Всё-ё!

Дядечка прекратил играть, аккуратно водрузил гитару на пол, поднялся и пинком распахнул дверь камеры.

— А ну, объяснись! — гаркнул он, кивнул Лейле: «Драсси» и снова вонзил в хозяина исступлёный взгляд.

— Привет!

— Это ине-ерция! — ходуном заходил творец на своём стуле. — Самоповто-оры! Плагиа-ат! Ты! — обернулся он. — Вот ты, да, Гриша, ты! Ты знаешь, в чём тайна русского шансо-она?

Самый обычный мужчина был так заворожён сгущающимся конфликтом, что даже не связал с собой это имя.

— Гри-иша-а-а! — заорал Миша как в лесу. Лейла с улыбкой помахала гостю.

— А? Я?

— Ты!

— Я… ничего не понимаю…

— Разве так можно, Мыша? — укоризненно покачал лысиной исполнитель. Бочком подкатив к самому обычному мужчине, исполнитель протянул ему, точно выкидной нож, руку. — Гоша. Более известный как Гоша Чёткий.

— Гриша, — пожал гость его неожиданно мягкую ладонь.

— Ты гля-янь, — хохотнул Миша. — Го-оша, Гри-иша, Гри-иша, Го-оша… Ка-ак вас не перепутать?..

— У Гриши есть буква «р», — не то в шутку, не то в серьёз подсказала Лейла.

— Хе!

— Как думаешь, где мы находимся, приятель?

— Звукозаписывающая студия, — не совсем понял, что сказал Гриша. — Подпольная. Буквально.