Инсталляция (СИ)

Диван стоял у дальней стены, в страшных двадцати шагах от кабинки. Видно было, что пользовались им только в случае крайней необходимости. Сидение жалобно скрипнуло под его весом, прогибаясь значительно сильнее, чем он… привык? Гриша сел ровно по центру, меж гигантским пакетом, набитого лапшой быстрого приготовления, и свалки из запечатанных блоков сигарет.

Пока самый обычный мужчина ощущал себя хранителем альфы и омеги подвального искусства, музыкальный процесс бурлил на полную. Сосредоточенного творчества хватило на четверть часа. Гоша начал спотыкаться на одном и том же фрагменте, то не вытягивая голосом, то творя нечто несусветное на грифе. С каждым разом комментарии о собственном провале теряли в юморе и приобретали в мате. А Миша, как назло, принялся зевать в изгиб локтя, провоцируя ошибки там, где раньше всё шло как по маслу.

В какой-то момент Гоша отставил гитару колотящимися от нервов руками.

— Передвинь грёбаный мешок!

— Дело не в мешке-е…

— Конечно, Мыш! Дело в твоей кислой морде!

— Ми-иша…

— Ты не хочешь, чтобы у меня получилось, подлюка!

— Шансон — всё-ё…

— Какая гнида! — взревел Гоша. — Сколько можно, Мыша?!

Творец провёл себе ладонью по лицу, дабы потушить вспыхнувшую агрессию.

— Миша — не Мыша, не Шыша и не Пыша! Ми-иша — это Миша! Миша…

Крякнула дверь в подвал, и в студию ввалилась Лейла, позвякивая чайником да тремя чашками на подносе.

— Как дела, ребят?

— Шансон — всё, — сообщил Гоша.

— Оу! Ну… Вы чай-то будете?

Не прошло минуты, как вся честная компания расселась вокруг монструозной установки. Свой стул Гоша притащил стул из кабинки, а остальные наскрёб Миша — за поломанными микрофонными стойками. Творцы сели друг напротив друга, по бокам установки, но взглядами старались не встречаться. Гриша расположился на месте оператора рядом с Лейлой.

— Прости, Гриш, но тебе не положено, — сказала хозяйка, разлив чай по чашкам. — В твоём-то состоянии…

— Кстати о моём состоянии…

— Одну минуту, мой дорогой друг, — вскинул Гоша ладонь. — Мы…иш, ты не думал, что «шансон — всё» в том числе из-за твоего отношения?

— Я на диван… — тихонько проговорил Гриша.

Хозяин проводил его взглядом, пожал плечами и одним глотком втянул в себя содержимое чашки.

— Это интере-есное предположение, Гыша.

— Скажи, Гош, ты нам сколько песен принёс? — подлила ему из чайника Лейла.

— Да, Гыгыша, скажи! — поддакнул Миша, схлопотав от неё локтём в ребро.

Исполнитель скуксился, но от живого интереса, который источала Лейла, подрастаял.

— Четыре…

— Ого, это ж почти альбом! Над сколькими ещё работаешь?

— Десятью.

— Ничего себе!..

Вот так, два шага вперёд, один шаг назад, Лейла рассеивала пар между этими двумя. Обращаясь то к Гоше, то к Мише, она вытягивала из них все более пространные фразы, чтобы затем, незаметно для самих творцов, заставить их друг с другом общаться. Гриша на своём диване слушал и удивлялся, с каким жаром два непримиримых космоса принялись обсуждать возрождение великого русского шансона.

— Может, шансон действительно всё?.. — тоном больного признания просипел вдруг Гоша.

Творцы махнули остатки чая. Миша подтянул к себе стул новоявленного Гриши и взвалил на него свои длинные ноги.

— Так захренячь такую прощалку, чтоб сты-ыдно не было!

Процесс пошёл полным ходом, хоть и несколько разреженно, как это обычно бывает после грозы. Новоявленному Грише показалось, что он ощущает некое новое неудобство. Нет, остальным оно не мешало — все настолько сосредоточились на музыке, что не обратили бы внимание и на ядерную бомбардировку. Миша самозабвенно колдовал над пультом, Лейла мягко направляла порывы Гоши, Гоша драл глотку и струны… Нет. Неудобство испытывал сам Гриша.

Поначалу оно казалось иллюзорным, как игры разума в темноте, когда что-то привидится, но исчезает, стоит задержать взгляд. Гриша поёрзал на месте и осознал, что дело как-то связано с затылком. Как же это называется?.. Он напряг всю свою скудную память, напоминая тех несчастных, кто в поисках источника зуда прочёсывает руку целиком.

— Сквозняк!

Гриша пересел туда, где лежали сигареты, на место пакета с лапшой… Тщетно. Настырный ветерок доставал его везде. Он собрался спросить у хозяев, можно ли передвинуть диван, но понял, что в лучшем случае это будет бесполезно. В худшем — собьёт их с творческого полёта. Самый обычный мужчина попробовал отойти, но ветер настигал в самых неправдоподобных местах.

Тогда Гриша принялся исследовать стену за спинкой дивана. Наводка по ветру привела в тупик. Сквозило будто отовсюду, мелкими, сетчатыми потоками, сифонящими сквозь плотную структуру камня. Наощупь стена была как… стена — прохладная, чуть неровная из-за криворукости строителей. Когда пальцы соприкасались с её поверхностью, сквозняк пропадал, ещё больше запутывая поиски. Крепло чувство, что он слепнет, не теряя зрения.

Мало-помалу Гриша добрался до тонкого шва меж полосами обоев. Клин ветра чиркнул по пальцам, заставив вздрогнуть.

— Ага!