Инстинкт матери

– Не обманывайте себя, месье, ваш ребенок в полной мере оплакал смерть друга, – ответила врач, не понижая голоса. – Просто он плакал совсем по другому поводу, он преобразовал свою боль, пустил ее в другое русло. Но вот что очень важно вам сейчас понять. Мило своими реакциями и своим поведением настойчиво добивается права на беспечность. Продолжая жить, как будто ничего не произошло, он просто сообщает вам о своем намерении посвящать все свое время и энергию, чтобы жить именно как маленький ребенок. Но это не означает, что он не принимает гибели друга.

– Вы полагаете, что у нас нет повода за него беспокоиться? – спросила Летиция.

– Я этого не говорила, – возразила Жюстин Филиппо. – Я сказала, что Мило по-своему справил траур по другу, не так, как вы того ожидали. И очень хорошо, что вы с этим пришли ко мне.

Давид и Летиция согласно кивнули.

– Однако, – продолжила детский психиатр, – думать, что Мило не нуждается в поддержке, потому что он инстинктивно парировал этот удар, было бы ошибкой. Именно поэтому я вам предлагаю, разумеется, если вы согласны, небольшой курс терапии, который поможет вам троим миновать этот мрачный период вашей жизни.

– Вы думаете, это необходимо? – спросила Летиция, скорее обеспокоенная, чем не согласная с идеей терапевтического курса.

– Узы, которые связывают вас с соседями, очень напоминают семейные. Очень хорошо, что вы сказали: «Максим и Мило были как братья, и я любила Максима, как племянника…» Таким образом, исчезновение Максима из жизни вашего сына вовсе не безобидно. Если вам, людям взрослым, учитывая ссору с вашими друзьями сразу после трагедии, удалось указать им место в ваших приоритетах, то с Мило все совсем по-другому. И в голове, и в сердце своем он потерял брата.

Давид и Летиция переглянулись.

– Я не прошу у вас немедленного ответа, – продолжала Жюстин Филиппо, – возвращайтесь домой, обдумайте все как следует вдвоем, а потом сообщите мне.

Сеанс подошел к концу. Давид и Летиция расплатились по счету и вышли из кабинета вместе с Мило.

Несколько секунд они шли молча, осмысливая все услышанное.

– А с ним она так и не поговорила, – вдруг прошептала Летиция, указав на Мило, который шел впереди прямо к машине.

– Шестьдесят евро! – проворчал Давид. – Эта терапия дорого нам обойдется.

– Тем более что я не вижу, какую пользу она сможет принести Мило, – заметила Летиция, пожав печами.

Они снова замолчали, и каждый погрузился в свои мысли.

– Значит, теперь я могу называть моего медведя Максимом? – вдруг спросил Мило, с торжеством обернувшись к родителям.

Глава 34

В этом году день рождения Мило пришелся на воскресенье. Давид и Летиция устроили праздничный утренник, на который была приглашена целая толпа ребятишек вместе с родителями. Дом, а в особенности сад, был полон народу. Весна, похоже, наконец-то прочно установилась. Летиция напекла всяких вкусностей, среди которых фруктовый пирог, миндальный кекс и огромный шоколадный торт. Все это было поглощено с неописуемой скоростью. Давид, как всегда, организовал игры: всеми любимые «музыкальные стулья», без которых не обходился ни один детский праздник и где победителем (случайно?) стал Мило, разные конкурсы, где приняли участие даже взрослые, и поиски сокровищ для самых маленьких. Всем было очень весело, крики и смех не смолкали до вечера.

Среди приглашенных был и Эрнест. Подрастающий Мило все больше привязывался к старику, ему нравилась его компания и истории о разбойниках, которые тот ему рассказывал. В Эрнесте не было ничего от образцового крестного, все свободное время посвящающего крестнику. В большинстве случаев он был не в духе, раздражителен, нетерпелив и неосмотрителен. Примерно раз в два года он приносил Мило какой-нибудь подарок весьма сомнительного свойства. В прошлом году, например, он принес два билета на рестлинг в Берси. Летиция сдержанно поблагодарила, но не разрешила Мило присутствовать на таком «непристойном и жестоком» зрелище.

Несмотря на огромное расстояние между ними и Эрнестом и на отсутствие точек соприкосновения, Эрнест не пропускал ни одного дня рождения крестника. Оставался он обычно ненадолго, но зато очень импозантно появлялся в самой гуще электронов в человеческом обличье, которые в своих коротеньких штанишках носились во всех направлениях и замирали, когда Мило дул на свечки.

Этот год не составил исключения.

Тифэн и Сильвэн, конечно, тоже были приглашены. Летиция сразу же сказала, что они не обязаны приходить, боясь, что воспоминания о прошедших годах будут для них слишком болезненны. Они обещали зайти ненадолго: ни за что на свете Тифэн не пропустила бы семилетие своего крестника. Семь лет – возраст сознательный, это уже жизненный этап. По крайней мере, она так сказала. Летиция терпеливо ждала и не выносила торт со свечками, но когда увидела, что уже четыре часа, а соседи все еще блистают своим отсутствием, решила сходить за ними.