Инстинкт матери

Давид и Летиция переглянулись. Недоверие Летиции к Тифэн никуда не делось, хотя ей и было от этого неловко.

– Где… где он будет ночевать? – спросила она, заранее боясь ответа.

– В комнате для друзей, – ответила Тифэн таким тоном, словно это само собой разумелось.

– В комнате для друзей?

– Мы переоборудовали комнату Максима в комнату для друзей, – объяснила она. – Там всегда могут оставаться на ночь и гости, и друзья.

Сильвэн взъерошил аккуратно причесанные волосы малыша:

– Ведь знаменитый Мило наш друг, правда?

– И даже больше, чем друг, – тихо прибавила Тифэн.

Идея о том, чтобы Мило остался ночевать в комнате, когда-то бывшей спальней погибшего Максима, была встречена неловким молчанием. При одной мысли об этом по спине Летиции прошел ледяной озноб, а сердце забилось быстрее. Она уже готова была ответить отказом, но Мило стал ее горячо уговаривать:

– Ну, мамочка, ну, пожалуйста, можно, я сегодня буду спать здесь?

Настойчивость сына выбила ее из колеи и поколебала ту решимость, которая еще оставалась.

Смущенная, она неуверенно повернулась к Тифэн и Сильвэну, явно желая потянуть время.

– Вы уверены?

– Я тебе уже разъяснила наш взгляд на эти вещи, – с ноткой раздражения в голосе успокоила ее Тифэн.

Ситуация становилась смешной: столько сомнений вокруг того, что и раньше было очевидно, создавало уже настоящую неловкость. И тут Давид положил конец всем уловкам Летиции.

– Ну конечно, малыш, ты можешь сегодня ночевать здесь! – разрешил он Мило.

Мальчуган с визгом восторга бросился к коробке с железной дорогой и, не теряя времени, принялся ее открывать. Тема была исчерпана. Летиция натянуто улыбнулась, показывая, что согласна с общим решением.

Тифэн и Сильвэн, казалось, успокоились. По крайней мере, было видно, что они решили держаться непринужденно, по мере возможности пытаясь придать вечеру определенную легкость. Легкость не удалась, она пропала, когда Давид и Летиция сообщили о смерти Эрнеста.

Супруги Женьо не скрывали изумления. Они расспрашивали, как это случилось, комментировали каждую мелочь, недоумевали, где же пропадал Эрнест в те загадочные два с половиной часа, совсем как не так давно недоумевали Давид и Летиция. Потом они расспрашивали, как себя чувствуют их друзья и как Мило воспринял это известие.

– Нельзя сказать, чтобы мы на сегодняшний день купались в счастье, – признала Летиция, понизив голос, чтобы не услышал мальчик. – Все это принесло много…

Она оборвала фразу, поняв, что ее жалобы сейчас неуместны: сетовать на темную полосу в жизни родителям, которые только что потеряли ребенка, было, по ее мнению, просто недостойно. Застыдившись собственной боли, она подняла на Тифэн и Сильвэна смущенный взгляд и увидела в их глазах такую силу, что буквально окаменела. Словно они внезапно и безотчетно поменялись ролями.

Ее смущение еще усилилось, когда Тифэн по-дружески протянула к ней руку, чтобы успокоить. По всей видимости, этот жест означал: «Не волнуйся, я здесь. Я знаю, как тебе больно. Я через это прошла». Однако Летиции показалось, что период траура далек от того, чтобы подойти к концу, словно боль от такой огромной утраты не могла, НЕ МОЖЕТ иметь конкретного времени излечения…

– Ну, как вы тут? – прошептала она, невероятным усилием сдерживая слезы.

К ней сразу же подошел Давид и сдержанно приобнял. Но движение, которое обычно означало поддержку, сейчас было воспринято как призыв к порядку, и через секунду все выглядели так, словно извинялись друг перед другом: Брюнели за то, что у них не все так хорошо, а Женьо за то, что у них не все так плохо.

Эту тягостную ситуацию разрешил Мило. Он подбежал к взрослым, чтобы ему помогли запустить, наконец, железную дорогу. Все восприняли вторжение мальчугана как облегчение, и время, казалось, остановившее свой ход, снова пошло обычным порядком.

* * *

Пока мужчины изучали инструкцию к железной дороге, женщины готовили аперитив. На кухне они, как всегда, сплетничали, и Тифэн рассказывала Летиции, как на работе между ее коллегами давно не ослабевает напряжение и как ей не нравится эта обстановка соперничества. Летиция слушала вполуха, размышляя над тем, как бы все-таки увести Мило ночевать домой.

Доведенная до крайности собственными страхами, она пыталась отогнать нелепое наваждение и заставить себя расслабиться.

– Я купила мексиканские чипсы специально для Мило, – неожиданно заявила Тифэн, указав на мисочку, которая стояла на кухонном столе и в которую она уже насыпала чипсов. – Я знаю, что он их обожает.

– Это очень мило…

Слова Тифэн тем не менее удивили Летицию. Разве она не говорила Давиду, что наделала слишком много кускуса и потому просит их зайти в гости к обеду? По всей очевидности, это приглашение вовсе не такое неожиданное, как им внушают.