Институт

— Заткнись, Кейтс, — беззлобно сказал Джордж, и когда Дорожный бегун, мимикая, понесся по пустынному шоссе, а Вайл И. Койот посмотрел на него и увидел обед в честь Дня Благодарения, Калиша почувствовала, как то, что уже практически было у нее в руках, уплыло прочь.

Когда мультфильм закончился, и хитрый койот снова был побежден, на экране появился парень в костюме. В руке у него был микрофон. Калиша думала, что он бизнесмен, и, возможно, так оно и было, но это не было его главной претензией на славу. На самом деле он был проповедником, потому что, когда камера отъезжала назад, за ним виднелся большой старый крест, очерченный красным неоновым светом, а когда камера отъезжала, можно было разглядеть арену или, может быть, спортивный стадион, заполненный тысячами людей. Они поднялись на ноги, некоторые размахивали руками в воздухе, некоторые размахивали Библиями.

Сначала он читал обычную проповедь, цитируя главы и стихи из Библии, но потом начал рассказывать о том, что страна разваливалась из-за опи-И-оидов и пре-ЛЮЮ-бо-деев. За ними последовали политиканы и судьи, и рассказ о том, как Америка была сияющим городом на холме, который безбожники захотели запачкать грязью. Он начал было рассказывать о том, как колдуны околдовали народ Самарии (какое отношение это имело к Америке, Калише было непонятно), но тут появились цветные точки, вспыхивающие и гаснущие. Гул нарастал и опускался. Калиша ощущала его даже в носу, вибрирующим крошечные волоски внутри.

Когда точки погасли, они увидели проповедника, садящегося в самолет с женщиной, которая, вероятно, была Миссис Проповедник. Точки вернулись. Гул нарастал и опускался. Калиша услышала в голове Эйвери, что-то, что звучало как: они видят это.

Кто видит это?

Эйвери не ответил, вероятно, потому, что был полностью погружен в фильм. Это был результат работы Огней Штази; они втягивали вас во все это по-крупному. Проповедник снова разглагольствовал, не жалея легких, на этот раз из открытого кузова грузовика, используя мегафон. Он говорил, что Хьюстон вас любит, и Бог дал Ною знак радуги и Иоанна 3:16. Потом снова точки. И гул. Несколько пустых кресел кинотеатра сами по себе начали хлопать сиденьями вверх и вниз, как незакрепленные ставни на сильном ветру. Двери просмотрового зала распахнулись. Джейк-змея и Фил-пилюля снова их захлопнули, подставив плечи.

Теперь проповедник находился в каком-то приюте для бездомных, одетый в поварской фартук и помешивающий в огромном чане соус для спагетти. Его жена была рядом с ним, они оба улыбались, и на этот раз в ее голове возник Ник: Улыбнись на камеру! Калиша смутно сознавала, что ее волосы встали дыбом, словно в каком-то электрическом эксперименте.

Точки. Гул.

Затем проповедник был на телевизионном шоу с некоторыми другими людьми. Один из тех людей обвинил проповедника в том, что он был… кем-то… громкие слова, колледжский жаргон, которые, она была уверена, понял бы Люк… а проповедник смеялся так, словно это была самая смешная шутка в мире. У него был отличный смех. Он пробуждал в вас желание смеяться вместе с ним. Если ты не сходил с ума, то так и было.

Точки. Гул.

Каждый раз, когда Огни Штази возвращались, они казались ярче, и каждый раз они, казалось, все глубже проникали в голову Калиши. В ее нынешнем состоянии все клипы, которые составляли фильм, были захватывающими. У них были рычаги. Когда придет время — возможно, завтра вечером, а может, и послезавтра, — дети, сидящие в креслах потянут их на себя.

— Я это ненавижу, — сказала Хелен тихим, испуганным голосом. — Когда же это кончится?

Проповедник стоял перед роскошным особняком, где, казалось, проходила вечеринка. Проповедник ехал в кортеже. Проповедник был на барбекю, и на зданиях позади него были красные, белые и синие полосы. Люди ели корндоги и большие куски пиццы. Он проповедовал об извращении естественного порядка вещей, установленного Богом, но затем его голос оборвался и его заменил голос доктора Хендрикса.

— Это Пол Уэстин, ребята. Его дом находится в Дирфилде, штат Индиана. Пол Уэстин. Дирфилд, Штат Индиана. Пол Уэстин, Дирфилд, Индиана. Пропойте это вместе со мной, мальчики и девочки.

Отчасти потому, что у них не было выбора, отчасти потому, что это принесло бы милосердное освобождение от цветных точек и то нарастающего то спадающего гула, а главным образом потому, что это на самом деле им нравилось, десять детей в зале начали петь. Калиша к ним присоединилась. Она не знала о других, но для нее это была самая худшая часть вечернего киносеанса. Она ненавидела то, что это было приятно. Она ненавидела это ощущение рычагов, которые только и ждали, чтобы их дернули. Умоляли об этом! Она чувствовала себя куклой чревовещателя на коленях этого долбаного доктора.

— Пол Уэстин, Дирфилд, Индиана! Пол Уэстин, Дирфилд, Индиана! ПОЛ УЭСТИН, ДИРФИЛД, ИНДИАНА!