Институт репродукции

Я не выдерживаю, делаю шаг вперед, хватаю ее на руки, теплую, мягкую, настоящую и живую. Утыкаюсь носом в спутанные волосики на затылке, вдыхаю запах – такой сразу родной, чувствую, что вот-вот не выдержу и расплачусь. И тут она резко, обеими ручонками, изо всех сил, толкает меня в грудь, вырываясь, и разражается ревом. Конечно, чужая тетка, незнакомая, схватила, начала тискать…

– Свечечка, ты что? Я же с тобой! – Игорь мягко забирает девочку у меня. Оказавшись у Игоря на руках, она крепко, по обезьяньи вцепляется всеми десятью пальчиками в его свитер и прячет личико у него на груди, продолжая при этом громко, отчаянно всхлипывать. – Ну все, все, – успокаивающе нашептывает Игорь, похлопывая ее по спинке.

Голос у Игоря сейчас такой мягкий и нежный, какого я от него отродясь не слышала. Заговори он как-нибудь со мной так… и не будь в моей жизни Кости…

– Игорь Аркадьевич, – вклинивается воспиталка. – Вы бы объяснили своей приятельнице, что нельзя так набрасываться на чужих детей. Так можно заикой на всю жизнь сделать. Взрослая женщина, должны бы уже, кажется, понимать.

Мне хочется заорать ей в лицо, что это не чужой ребенок, а мой, мой! Но, разумеется, я сдерживаюсь. Молча, глотая слезы, стою я возле Игоря, неотрывно глядя на свою девочку. Не смея прикоснутся, не смея заговорить, боясь еще больше напугать. В горле ком.

Не то чтоб я совсем не была готова к такому развитию раскладу. В качестве самой старшей в доме сестры я не хуже воспиталки знакома с психологией детей мелкого возраста. Просто я не предполагала, что будет так больно.

– Евгения Владиславовна, – по-прежнему подчеркнуто вежливо произнес Игорь. – Когда нам потребуется Ваш совет, я Вас извещу. Спасибо, что посидели с нашим ребенком. Извините, что Вам пришлось из-за нас задержаться. Вот Вам за беспокойство – Игорь, не глядя, сует ей бумажку. – Впредь мы постараемся быть более пунктуальными.

С «нашим» ребенком? С НАШИМ?! Он что, в самом деле так и сказал?! Мне не послышалось?!

Я чувствую прилив такой горячей благодарности к Игорю, что хочется броситься к нему на шею и расцеловать!

Не делаю я этого лишь потому, что боюсь еще сильней напугать нашу девочку.

Мы едем назад, в Игорев пентхауз. Сидя в своем детском кресле, Светочка всю дорогу продолжает сосать большой палец на правой руке и наматывать кудряшки на указательный левый. Она не смотрит ни в окошко, ни на меня, ни на Игоря. Взгляд ее по-прежнему устремлен в себя, голубые глазки полуприкрыты белесыми длинными ресницами, а в пяти минутах от дома она и совсем засыпает. Засыпает настолько крепко, что я рискую осторожно достать ее из кресла и несу на руках, пока Игорь ставит машину. Я даже осторожно целую ее в макушку. Она не просыпается.

Опять все как в сказке – я получила в полное свое распоряжение возлюбленного принца, (в данном случае принцессу), вот только она спит и никогда этого не узнает.

Я укладываю ее в кроватку – бело-розовую, деревянную, с пологом. Переодеваю в пижамку с мишками и страусятами (вы не поверите – у нас дома вообще никогда в заводе не было никаких пижамок!) Подтыкаю со всех сторон пуховое одеяльце в атласном пододеяльничке. Включаю над нею мобиль. Чувствую себя актрисой из рекламного ролика.«Twinkle, twinkle little star. How I wander what you are…» – выпевает металлический голос. А уж how I wander! Наклоняюсь, еще раз целую крепко закрытые глазки. Плюшевые, покрытые блестками звездочки проплывают над дочкиной головой. Она не просыпается.

Мы с Игорем пьем чай. С сушками и бисквитом из English Bakery.

– Она всегда так рано ложится? (На часах еще нет семи)

– Да, она жутко устает в этом садике. Зато и просыпается чуть не в пять. Тебе налить еще чаю?

Мне не хочется еще чаю. Мне хочется сидеть, склонившись к кроватке и слушать, как она дышит. Мне не хочется – не можется! – от нее уходить! Ну, хоть бы один раз, хотя бы только сегодня… Я же только что впервые ее увидела, только что прикоснулась…

Но я знаю, что существует лишь один способ остаться здесь, и он для меня не приемлем. Поэтому…

– Да, конечно, налей мне, пожалуйста, еще чаю!

Скоро он у меня из ушей потечет.

Игорь смотрит на меня с удивлением, и, на всякий случай, добавляет воды в электрический чайничек с незабудками.

*

Не помню, как я ушла вообще из этой квартиры. В прихожей Игорь обнял меня, склонился поцеловать. Я стояла как деревянная, не чувствовала ничего абсолютно. В голове билась одна только мысль: когда ж все это закончится?

Он, конечно, почувствовал – а кто б не почувствовал?! – и голосом обиженного мальчика спросил:

– Эй, ты чего такая?

Потерся об меня носом.

– Не знаю, устала очень.

– А чего ж тогда уходишь? Оставайся. Утром завтра на работу вместе поедем…

От одного лишь предположения меня сразу бросает в дрожь. Осторожно, но твердо и решительно высвобождаюсь из его рук.

– Нет, Игорь, никак не могу! У меня сестра родила недавно, надо ей ночью с ребенком помочь…

– Ну, если сестра…

Открывает дверь, чмокает меня в нос.