Институт репродукции

– Костенька, – умильно заканючила я. – Ну хоть на первое время! Ну, все правильно – и сын твой, и дом твой, и сама я тоже отчасти твоя. Но, поверь мне, вначале так будет проще. Нас же там много, и все мы в той или иной степени понимаем, как чего надо с детьми. А там ты один, и тебе абсолютно всему нужно с нуля учиться. К тому же ребенок – штука мобильная. Не понравилось – подхватил и уехал.

– Ты думаешь? – с сомнением в голосе протянул он. Но спорить дальше не стал, а вместо этого погрузился в какие-то свои размышления. Вообще, в последнее время Костя стал слегка глуховат к внешнему миру, и происходящим вокруг событиям. Ко мне, к сожалению, в том числе. Большую часть времени он как бы прислушивается к себе.

*

Мобильник мой неожиданно разразился громкими трелями. Я глянула на экран – Игорь!

– Здравствуй, говорю, дорогой!

– И тебе тоже не болеть, дорогая!

Такой вот у нас с ним в последнее время выработался игриво-насмешливый стиль общения. Очень помогает не скатываться ненароком во что-нибудь близко-личное.

– Не посидишь сегодня со Светкой? А то мы с Леркою в ресторан намылились, а мать ни за что не соглашается взять ее лишний раз к себе. Типа у нее там тоже какая-то своя личная жизнь.

– Игорь, – я даже слегка растерялась.– Вы ж, небось, из ресторана очень поздно вернетесь. Опять мне от тебя за полночь тащиться придется. И «Астру» моя мама пока себе забрала. Может, лучше я Свету в Яхромку к себе заберу до завтра? Погуляет, воздух у нас там, опять же, почище. А утром я ее прямо в детский сад завезу.

Я ужасно боялась, что он будет против. Но Игорь вроде даже обрадовался. Мы договорились встретиться через полчаса на Смоленской, он мне ее туда подвезет со всеми необходимыми вещичками.

– Кто это был? – спросил Костя, когда мы с Игорем, наконец, распрощались, каждый при этом со своей стороны звонко и нежно почмокав трубку. Без ревности спросил, а так с интересом. Правильно – к кому нам с ним друг друга теперь ревновать? В нашем-то положении?

– Это отец моей дочери.

– У тебя есть дочь? Ты мне никогда не рассказывала!

– Потому что сама только недавно узнала. Да ну, не делай такие глаза! Сейчас я тебе все расскажу. Могу даже вас познакомить.

– С отцом или с дочерью?

– С обоими. Все равно ведь, так или иначе, общаться придется. Как-никак, все мы теперь друг другу родственники.

*

Бебихов к Светке прилагался небольшой чемодан. Ума не приложу, что Игорь туда умудрился напихать такого жизненно необходимого? Весил чемодан как полторы Светки.

От станции мы с Костею шли пешком и по очереди несли то Светку, то чемодан. Костя ей сразу понравился, и она с легкостью пошла к нему на руки, хотя чужих обычно боится.

В сумерках я открыла калитку, и наши собаки шумно кинулись нас приветствовать, высоко прыгая, норовя облизать лицо и закинуть лапы на плечи. Пришлось на них прикрикнуть – я боялась, что дочка испугается. Но черт поймет их, этих детей – вместо того, чтоб заплакать и закричать, Светка радостно завопила: «Ав-ав-ав!» и потянула к собакам обе ручки. Огромный Демыч сразу сунулся их облизывать, не рассчитал сил, толкнул ребенка на землю, она упала. Но и тогда не захныкала. Наоборот, хихикала не переставая, пока я ее поднимала и отряхивала.

В кухне за столом сидела мама, и горько плакала, положив голову на руки. Это было так необычно, что я сразу же позабыла обо всем на свете и кинулась к ней.

– Мам, что случилось?

– Казбек умер, – сквозь слезы, не поднимая головы, ответила мама. – Я уж его и капала всем, чем можно, и камфару колола из дедушкиных запасов. Конечно, он старенький уже был. А помнишь, Настя, как я его щенком из «Красной Звезды» привезла? Такой был смешной! Пить не хотел из блюдца. Да! Пятнадцать лет ведь прошло! Целая вечность! И почему они всегда живут так недолго?

Сердце у меня сжалось. Казбек – самый старый из наших псов, настоящая душа дома. Вырастил нас всех, как та Нэна из «Питера Пэна». Мордашки нам облизывал после каши. Рычал, чтоб куда не надо не заползали. Никогда уже без него дом не будет прежним. То есть все равно это, конечно, будет наш дом, но уже другой.

Несправедливо, что собаки всегда умирают раньше!

– Час назад мы с Гришей его закопали. Под сосной, знаешь, где пригорок и поворот на озеро. Потом, Гриша к Наташе уехал, Марфа детей гулять увела, а я вот, пока сидела одна, совсем чего-то разнюнилась. Все понимаю – и что время его пришло, и хорошо хоть, болел недолго. А все равно – жалко, ну прямо вот до слез! – и мама снова горестно всхлипнула.

– Низзя! – Дернула ее за рукав незаметно подошедшая Светка. – Низзя-низзя-низзя!

– Это еще что за явление? – мама глянула на нее, и невольно улыбнулась сквозь слезы. – Плакать, что ли нельзя? Это еще почему? Хочу вот, и буду! У нас в доме всем можно плакать.

– Низзя! – настаивала на своем мелкая.