Интегрировать свет

Он посмотрел. Уже без улыбки. Пока я стояла, не отводя взгляд, периодически заставляя себя моргать, по третьему кругу высчитывая степени девятки.

Глаза — зеркало души? Ха. Глаза — белые шарики с цветными кружками посередине. В них самих нет никаких эмоций, эмоции проявляются в том, что их окружает. Веки, брови, морщины в уголках. Можно делать выводы по сужению или расширению зрачков, но лишь в некоторых случаях, и это явно не он.

А я не позволю ничему другому выдать мою игру.

Я должна отыграть эту роль безупречно. Я должна отыграть её так, чтобы поверил Лод: который знает меня лучше, чем я сама. Потому что больше не собиралась вставать между ним — и той, что действительно достойна владеть им.

Безраздельно.

— Там мой дом. Там мой друг. Всё, что я любила, всё, к чему я привыкла. Понимаешь? — когда молчание затянулось, я скрестила руки на груди. Всё ещё не опуская взгляд. — Я сделала для этого мира, что могла. Но там… там мне будет лучше. И там я нужна больше, чем здесь.

— А если ты нужна здесь? Если нужна мне?

Тихий, мягкий вопрос сбил и дыхание, и счёт. Я знала, что он будет задан, но всё равно сбилась.

Вновь перемножая девять на девять, глубоко вздохнула — заставляя себя снова дышать, унимая лихорадочное сердцебиение.

В конце концов, перед теми словами, что я собиралась сказать, этот вздох был вполне уместен.

— Спасибо, что дал мне поверить в себя. Спасибо за всё, через что мы вместе прошли. Что помог поверить — я достойна любви. Теперь я найду свой путь. Не упаду в пустоту и не потеряюсь. — Я наконец отвела глаза. Знала, что теперь это сделать можно — и нужно. — Да, я… у меня было… чувство к тебе. И есть. Но это чувство не перевесит остального. Не настолько сильно, чтобы я выбрала тебя. Особенно после того, как в силу некоторых обстоятельств перегорело почти вконец. И я ни в чём тебя не виню, но факт остаётся фактом. — Я помолчала. — Прости.

Какое-то время мы просто стояли в шаге друг от друга. Не двигаясь, не пересекаясь взглядами, ничего не говоря.

А потом Лод рассмеялся.

Это был даже не смех — хохот. Громкий, раскатистый, с горькими, какими-то слегка сумасшедшими нотками; заставивший меня недоумённо посмотреть на колдуна.

И на миг растеряться.

Только на миг.

— Не вижу ничего смешного, — сказала я холодно. На сей раз — искренне.

Он хохотал, запрокинув голову, однако после моих слов смех резко оборвался.

— Зато я — очень даже. — Лод вновь посмотрел на меня: голос его был странно весел. — Молодец, наследник рода Миркрихэйр. Доигрался. И заслужил.

Что он несёт?

— О чём…

— Значит, прореха. — Он отступил на шаг. — Так это твой выбор? То, чего ты хочешь?

Он улыбался, и улыбка эта была почти безумной.

Странная реакция. Не такой я ждала. Не такой.

С другой стороны, странно судить, как ведут себя люди в подобных ситуациях, до того ни разу в них не бывав. А Лод уже не раз обманывал мои ожидания.

— Да, — мои пальцы, которыми я всё ещё сжимала предплечья, не дрожали. — Этого.

Он отступил ещё на шаг.

— Что ж, как пожелаешь, — слова сопроводил ироничный поклон. — Снезжана.

Круто повернулся — и, взметнув полами мантии, стремительно удалился. Туда, откуда недавно пришёл, ясно дав понять, что мой спектакль удался. А я направилась к лестнице наверх.

И пустота внутри поглотила удовлетворение, горечь и даже простое желание заплакать.

Вот и всё.

В оставшиеся до появления прорехи дни у меня было много времени, чтобы понять: в существовании без сердца, выжженном пустотой, определённо есть свои преимущества.

Башню и свою постель у камина я не покинула. А потому мы виделись с Лодом каждый день — ровно на то время, что необходимо для приветствия и вежливых вопросов, как обстоят дела у каждого из нас. И выслушивания неизменных ответов, что всё в полном порядке, а план по предотвращению войны благополучно воплощается в действие.

Через пару дней от дежурных улыбок — и его, и моей — начало немного тошнить.

Конечно, вместе мы больше не ели. И сказок друг другу не рассказывали. Мы вообще почти не разговаривали, если уж на то пошло. И он убегал по делам — в конце концов, в эти дни у него действительно было много дел, — а я медитировала на разноцветные отблески, игравшие на горлышках больших медных горшков, сменивших реторты на его столе. Писала новые заклятия, потихоньку усложняя формулы. Играла в шахматы с Фаником. Читала книги заклинаний, наблюдала за вознёй Бульдога.

Наверное, я бы радовалась, что боль так и не вернулась… если б могла чувствовать хоть что-то.

Хорошо хоть светлые после похищения жемчужин заметно приободрились. Их общество немного скрашивало мне обратный отсчёт. Так что канун того дня, когда нам с Лодом предстояло снова отправиться в Хьярту, я встречала с ними.

И, подкрепляя практикой очередную порцию изложенной Фанику шахматной теории, на сей раз о минусах и преимуществах закрытой игры — рассеянно наблюдала за остальными, сидевшими за круглым столом вместе с нами.

— Как ты можешь это читать? — возмутилась Криста, глядя на Восхта. Колдун светлых листал толстый том, позаимствованный из библиотеки Лода. — Ты же вроде не ободряешь тёмную магию!