Интегрировать свет

И я, улыбнувшись, читала ещё. Про мертвеца, которому нелегко притворяться живым и страстным среди людей, про второе крещение, что обратило моё сердце в лёд, про ребёнка, плачущего о том, что никто не придёт назад. И пусть Лод не знал многого из того, о чём я говорила, но ничего не спрашивал, и я знала, что он всё понимает и так: интуицией, сердцем, душой — ведь стихи совсем не обязательно осознавать разумом. А когда я закончила с Блоком, Акке принёс нам чай, и мы согрели ладони жаром глиняных кружек, сидя в бархатной полутьме. А Лод слушал, как я рассказываю про пятерых коней, которых подарил мне мой друг Люцифер, и про лукавого дракона, что учит меня смиренью, и про то, как тяжко жить, когда разум сносит глупости хулу, и про то, что жизнь лишь бездна зла — и в глазах колдуна, отливавших завороженной зеленью, сияли отблески свечей.

И я подумала, что мне совершенно плевать и на мои глупые сомнения, и на то, что читать стихи положено мужчинам, и на то, что у нас с Лодом не было и не будет нормальной романтики. Ведь нашу романтику — редкую, странную, неправильную романтику — я не променяла бы ни на каких принцев с серенадами под луной.

Потому что я сама ненормальная.

А потому нормальная — она же до чертиков банальная — мне была попросту не нужна.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. КОРОЛЬ, КОЛДУН, ПРИНЦЕССА, СОВЕТНИК

Наверное, если бы любого обитателя Мирстофа спросили, о чём ему напоминает королевский дворец, тот, не задумываясь, назвал какое-нибудь произведение кондитерского искусства. Особенно сейчас, когда солнечные лучи раннего утра обливали светлый замок абрикосовой глазурью. Тонкие башенки высились над столицей людей кристаллами из белого льда, но сказочное впечатление диссонансом тревожили траурные чёрные флаги на шпилях, печально скользившие по ветру.

И, конечно, никто из обитателей Мирстофа не различил бы с земли человека в белом, застывшего у окна одной из башен, задумчиво наблюдая за городом, который отдали в его власть.

Тихо было в Мирстофе, несмотря на ясный погожий день — один из последних подарков уходящего лета. Торговцы не зазывали покупателей в лавки звонкими криками, не шумела пёстрая толпа на брусчатых улицах; немногочисленный народ шёл по своим делам молча, с какой-то злой целеустремлённостью. Зато без устали звенели молоты в кузнях, а на площади перед дворцом маршировали солдаты, отбивая тяжёлыми сапогами ритм надвигающихся сражений.

Мирстоф скорбел по своей любимой принцессе. Вместе со всем королевством.

И вместе с ним же готовился к войне.

Вздохнув, Первый Советник Повелительницы Навинии — бывший и нынешний — потёр пальцами ноющие виски. Тоскливо подумал о пузырьке «Ночного покоя», лежавшем в ящике стола за его спиной. Проклятая старость, трижды проклятая бессонница… и ведь дозу снотворного не увеличишь. Сейчас ему, как никогда, нужен трезвый ум; а «Ночной покой», при всех его достоинствах, при большей концентрации усыпляет разум не только до пробуждения, но и после.

С раздумий о сне Советник перескочил на другие. Когда цепочка ассоциаций привела его к мысли, показавшейся ему весьма забавной, усмехнулся.

Насколько всё же двойственны иные вещи в подлунном мире. Взять тот же «Ночной покой»: безобидное снотворное, целительное лекарство, и оно же — при других обстоятельствах, в союзе с вином, в другое время тоже вполне безобидным — смертельный яд…

— Вы звали меня, вирт Форредар?

Когда его окликнули, Советник отвернулся от окна. Окинул взглядом молодого человека в чёрных одеждах, простых и незатейливых — застывшего перед письменным столом, ожидая ответа.

— Да. Звал. — Старик, вздохнув, двумя пальцами погладил свою бороду. Седая, густая и пышная, она доставала ему до средних пуговиц камзола, украшенного скромной золотой вышивкой. — Стайл, я слышал, ты собрался командовать авангардом.

— Если мне уготовано судьбой стать Повелителем, я должен быть достоин трона. И возглавить свой народ в этот тяжёлый час. Делом, а не номинально. — В карих радужках юноши рассыпались зелёные крапинки, будто кто-то растёр сухой лист крапивы. — Тёмные лишили нас принцессы, а меня — чудесной девушки, которую прочили мне в жёны. Думаете, после этого я смогу просто отсиживаться позади всех, в безопасности?

Он был смуглый, темноволосый. Смотрел на Советника серьёзно, и вместе с тем — открыто, дерзко, упрямо.

Так похоже на Навинию…

Вирт Форредар, тяжело вздохнув, подошёл к новоиспечённому наследнику престола. Положил морщинистую руку ему на плечо.

— Стайл, ты последний из рода Сигюр. — Глаза старика, тёмные и ясные, смотрели на юношу с болью. — Мы не можем позволить королевству потерять ещё и тебя.

— Вы не можете точно знать, что Навиния мертва. — Стайл резко вскинул голову. — И я до сих пор не могу понять, почему вы так спокойно отнеслись к тому, что Хьовфин решил судьбу нашей принцессы за нас.