Интегрировать свет

— Твоя честность просто восхитительна, — даже без очков, боковым зрением я увидела, как Фаник насмешливо поклонился. — Но почему-то мне кажется, что за этим должна последовать фраза, начинающаяся со слов «а теперь».

— Да. А теперь…

Я медитативно водила батистовой тканью по прямоугольным кусочкам прозрачного пластика. Потом проверила линзы на свет. Убедившись, что вижу на них лишь царапины, немногочисленные и хорошо знакомые, вернула очки на нос.

Всё-таки посмотрела Фанику в глаза.

— Я действительно очень рада, что смогла вас спасти.

Он не ответил. Просто улыбнулся — и, наконец отвернувшись, легко и неслышно сбежал вниз по лестнице, оставив меня смотреть ему вслед.

С внезапной усмешкой.

Эх, Фаник, Фаник… наверное, если б моя история была классической сказочкой про попаданку, именно ты бы и стал моим прекрасным эльфийским принцем. Ведь если б я никогда не встречала Лода, я бы обязательно в тебя влюбилась. Ведь если б прореха дала мне положенные чит-коды, ты бы наверняка мог влюбиться в меня.

И в кои-то веки в моей жизни всё было бы так чудесно, так просто: без мучительных сомнений, без биполярных отношений, без посягательства на чужих возлюбленных…

Однако всё сложилось так, как сложилось. Так, что нам суждено дружить. Пусть даже с первого взгляда.

И, как бы глупо это ни было — я не могу сказать, что мне жаль.

Спустя пару часов я сидела в кресле и наблюдала, как Лод, устроившись на том же самом табурете, делает новый ошейник. Взамен того, что раскололся на Машке.

Рассказывая ему о том, что узнала от эльфийского принца.

— Ты ведь это и имел в виду? — вкратце изложив историю Авэндилль, подытожила я. — Когда спрашивал, что я думаю про убийство Повелительницы? Говорил, что когда-нибудь расскажешь мне про ситуацию при эльфийском дворе… и тогда я пойму, за что ты сказал мне «спасибо».

Лод ответил не сразу. Он неторопливо вёл кончиками пальцев по металлическому кольцу, и под его ладонью на серебре проступала насечка тонкой рунной вязи; губы колдуна не двигались, однако я знала, что про себя он проговаривает магическую формулу.

Мне не хотелось его отвлекать, но он сам сказал, что мой рассказ его нисколько не отвлечёт.

— Да. Это я и имел в виду, — произнёс Лод, когда рунная цепочка замкнулась, обвив весь ошейник по кругу, словно уроборос. — Теперь ты понимаешь, насколько близкой к истине была твоя слепая догадка.

— Но почему светлые не додумались до того же, что я угадала вслепую?

— Они и не пытались думать. Никто, кроме Эсфориэля… и его юных воспитанников. Но даже они не заподозрили Авэндилль, и вообще предпочитали держать свои мысли при себе. — Лод повертел ошейник в руках. — Для всех Повелительницу отравили тёмные. Это же очевидно. В отличие от мысли, что убийца — маленькая девочка из знатнейшего дома, невинное светлое создание, присягавшее ей на верность.

— Не такая уж и маленькая.

— По эльфийским меркам в девятнадцать ты — ребёнок, едва покинувший колыбель. А по законам любого народа убить Повелителя или его супругу значит навлечь вечное проклятие богов и на себя, и на весь свой род. Даже у людей немногие решались на такое… а у эльфов я, пожалуй, не припомню ни единого случая.

— То есть никому просто в голову не могло прийти, что эта Авэндилль решит проблему с соперницей таким способом?

— Никому в голову не могло прийти даже то, что Авэндилль вообще считает её соперницей. Ты ведь слышала, что говорил Фаник. Если эта девочка действительно ненавидела его мать и любила его отца, то крайне искусно это скрывала. И продолжает скрывать до сих пор. — Лод удовлетворённо отложил серебряное кольцо на столешницу. — Впрочем, может, она и ни при чём. Кто знает. В любом случае… сейчас нам проще найти того, кто заказал наёмникам убийство принца, а не расследовать преступление восемнадцатилетней давности.

— Брось. Ты наверняка тоже думаешь, что это сделал один и тот же человек. Или эльф. — Я азартно подалась вперёд. — Авэндилль избавилась от Повелительницы, потом, дождавшись удобного случая, от её сыновей — и вот Хьовфин снова бездетный вдовец, а королевство снова нуждается в наследнике. Здравствуй, повод снова заключить брак по расчёту. А кто у нас самая подходящая партия? По-моему, всё сходится.

— Это лишь теория. Нам же стоит опираться на факты. А факты у нас появятся завтра, когда «старшак» поведает всё, что знает о заказчике. И там уже будем думать. — Колдун посмотрел на меня. — А вы с Фаником неплохо ладите.

Он сказал это без одобрения, без осуждения, без насмешки. Без эмоций. В своём обычном констатирующем стиле.

Будь на его месте кто угодно другой, я могла бы подумать, что он ревнует.

А, может, подыграть? И посмотреть на его реакцию? Попробовать пробить на эмоции… ведь сколько раз я слышала, что ревность — прекрасный катализатор отношений.

Но даже если не брать в расчёт, что я не имею на это никакого права, и его мне не обмануть — это будет одной из тех истинно бабских манипуляций, которые я всегда терпеть не могла.