Интересная жизнь… Интересные времена… Общественно-биографические, почти художественные, в меру правдивые записки

В большом зале собрали четыре Комитета Госдумы: по государственному строительству и законодательству, по контролю и регламенту, по делам федерации и региональной политики и еще какой-то. Председательствовал, если не ошибаюсь, С. Неверов. Около 40 минут я рассказывал депутатам, насколько необходим национальный Этический кодекс, говорил о том, что мы являемся единственной в Европе страной, которая его не имеет. Ответил на десятки вопросов, на различные возражения. И вот итог: решают одобрить проект Кодекса и внести его на рассмотрение Госдумы. Выступила Елена Яровая и попросила отдать Кодекс для доработки в ее Комитет. С Яровой мы были уже знакомы раньше – несколько раз вместе выступали по телевидению. Я возликовал и стал ждать приглашения в Госдуму. Жду до сегодняшнего дня. Это удивительно: приглашение в самую высокую властную инстанцию в стране, обсуждение, поощрение, одобрение – и мертвая тишина затем. Хоть бы позвонили, объяснили, что, как, почему.

С тех пор и мои бывшие аспиранты, ставшие депутатами Госдумы (как они говорили, «для поднятия собственного веса»), и какие-то группы и политические партии четыре раза (!) пытались внести проект Кодекса на рассмотрение Госдумы. И каждый раз эти попытки пресекались на корню, пока наконец один из депутатов, с которым я сблизился, не объяснил мне главную, по его мнению, причину подобного положения дел.

– Вы поймите, ну как депутаты будут голосовать за этот Кодекс, в котором есть такое требование: «Всякое общественно высказанное сомнение в нарушении законов, норм морали рассматривается в отношении государственного служащего как этическое обвинение и не должно оставаться без внимания». Им что же теперь – публично отвечать перед народом за все свои деяния? Или требования не принимать подарки, не использовать служебную информацию, свое служебное положение для достижения каких-либо личных корыстных целей. Это сейчас они не госслужащие, а завтра обязательно ими станут. Поэтому и не принимают Кодекс.

С тех пор время от времени вновь вспыхивал интерес к проблеме регулирования служебного поведения чиновника, и вновь приглашали меня на «обсуждение», но я, памятуя о прошлом опыте, всегда отказывался.

Так мирно и тихо текла моя жизнь до 2010 года, года ликвидации родной для меня академии.

Формально ее не закрыли, а слили с Академией народного хозяйства при Правительстве РФ, но, по существу, уничтожили. Учебные, научные учреждения живут не своими стенами, а своими традициями, своими фундаментальными принципами, ценностями – своим духом. Чудовищные по своей сути и формам вещи произошли после слияния двух академий, все делалось для того, чтобы с корнем вырвать, уничтожить эти традиции. Первое, что прежде всего сделал ее новый ректор В. Мау, – велел изъять, выбросить все учебники, всю учебную литературу нашей академии! Ему пытались возразить:

– Многое можно оставить, да и трудно куда-то вывозить столько книг.

– Тогда сожгите.

Такие слова приписывает молва руководству новой академии. И я верю этому. Меня позвал мой старый друг Г. Фролов – издатель, хранитель всей академической литературы.

– Слушай, забирай все, что тебе хочется! Увозят книги куда-то, сжигают.

Фашизм! Я взял несколько десятков книг, кто-то еще взял – остальные уничтожили. Тут надо сказать, что монографии, учебники нашей академии во все годы ее существования всегда были главными, наиболее авторитетными в сфере общественных наук для всей страны. Так было и при советской власти, и в новой России. Как же мог допустить подобное уважительное к ним отношение г-н Мау?! Вот их и заменили на книги, изданные под его руководством в Академии народного хозяйства. Там уж никакого отступления от оголтелого примитивного псевдолиберализма, столь дорогого для нового руководства нет.

Еще более преступную вещь, которую совершил Мау со своими приспешниками, – по сути, ликвидировал в академии кафедры. Так уж исторически сложилось, что в России основной ячейкой научной и педагогической жизни в высшем учебном заведении была именно кафедра. На ней общими усилиями совершались научные открытия, зарождались новые направления в науке, рождались выдающиеся ученые. Недаром почти во всех институтах и университетах страны можно встретить медную табличку с надписью: «Кафедра имени…» и далее – фамилия ученого, который или создал ее, или работал на ней. Помню, как во время моей эпопеи с прохождением проекта Этического кодекса в Госдуме у меня брал интервью корреспондент газеты «Известия».

– Вы окончили институт, академию, аспирантуру, докторантуру. Где больше всего вы получили знаний?

– Во время трепа на кафедре.