Интернатские. Мстители. Любовь и дети Ханум

– Тамар! А чего это ты меня всё Николай Захарычем обзываешь? Я тебя уже давно, извиняй, конечно, просто Тамарой кличу как родную, а ты – как-то официально. Неудобно, даже. Как будто я министр какой-то или прокурор, а не простой мужик. Да и дети наши вместе учатся. Даст Бог… нет, лучше раньше времени не загадывать такое счастье. Ты – шофёром работаешь, я – моторист. Мож, и твою таратайку починю когда-нибудь. Только позови. Ну, давай по-простому, без отчества, а?

– Да как-то…

– Тамар…

– Ну, хорошо, давайте, попробуем.

– Так вот, как только на этот раз выпьем, давай без всяких «выканий», а только на «ты», по-дружески, по-свойски. Договорились?

– Что ж, будем считать, что договорились.

– Значит, идёт?

– Ну, идёт!

– А для этого… – тут Сухоруков сделал многозначительную паузу, – как у культурных, которых в кино кажут, надо бы это… не просто так, под закуску, а по-особому, на этот самый… бруденшафт выпить.

– На брудершафт, вы хотите сказать?

– Во-во! Путаюсь я вечно в нерусских словах… не серчай.

Тамара задумалась. Шустрый, однако, мужичок-то оказался. А с виду такой хлипкий и нерешительный. Хотя… не такой уж, кажется, и хлипкий. Руки вон, натруженные, сильные. Да и весь он в отдельные моменты напоминает пружину. Первая жена, говорит, была красавица. Вторая – тоже. Это уже интересно. Просто так красивые бабы поочерёдно в одни и те же руки не попадают. А может, это – просто какая-то недоработка или хитроумная издёвка судьбы обеих женщин? Опять же – почему две такие судьбы подряд? Нет, что-то тут не то. Или здесь, всё-таки, имеет место простая банальная случайность? Но на эту тему умница Богатырёв как-то высказал замечательнейшее суждение: «Нет случайностей, есть непознанные закономерности»… хм-м…

Ну, ладно, брудершафт, как к нему ни относись, в конечном итоге – безобидная и ни к чему особо не обязывающая процедура. И ни о чём особенном не говорящая. На «ты», так на «ты», экая проблема… да и наивная простота гостя вряд ли позволила бы ему утаить какой-то подвох, если бы он был.

Но, всё же… что, интересно, может последовать за всем этим, если допустить непредсказуемость ситуации? Время, конечно, покажет, но, скорее всего – не последует ничего… что, опять же, трудно утверждать однозначно. Хорошо хотя бы уже то, что гость пьянеет явно быстрее, нежели она сама. Значит, есть прекрасная возможность, вызнав у него всё необходимое, как можно скорее свалить его с ног, и пусть себе храпит хоть до завтрашнего обеда.

А – надо ли это делать? Может, всё же… Нет, нет, нет! Только валить, и никаких «может…»

– Тогда, дорогой Николай Захарович, наливаем по полной и пьём строго до дна!

– Т-так, мы уже д-давно по полной и до дна, – при слове «дорогой» по телу Сухорукова пробежала сладкая судорога, по силе почти равная удару электрическим током. И он раззаикался так, как обычно только в моменты особого, на уровне стресса, волнения. – Т-только ц-целоваться – чур! – в губы и без халтуры. Идёт?

– Идёт! В губы и без халтуры.

– Ну, п-поехали!..

– Стоп, Николай Захарович! Хочу вас попросить об одном. Понимаете, у меня к мужчинам с некоторых пор, как вам объяснить… специфическое такое отношение.

– Какое, какое?

– Специфическое, ну… иными словами – непростое. Не то что я их ненавижу или презираю всех подряд, нет… но, бывало, обижали они меня. И, честно говоря, боюсь я им волю давать – есть причины довольно веские для таких опасений. В общем… можно, не будем мы с вами обниматься во время этого… брудершафта? Выпьем, каждый сидя на своём месте. Или – стоя, если хотите. А потом я сама к вам подойду, как друга или брата поцелую, и сразу перейдём на «ты».

– Но, хоть в губы-то, как уговаривались?

– В губы, в губы, и, повторяю обещание, без халтуры. Не волнуйтесь, никто вас обманывать не собирается. Ну, как, согласны? Только не обижайтесь, пожалуйста.

– Тамар, ну об чём базар? Мы же – свои люди! – гость был согласен на что угодно. Он и так уже витал где-то на седьмом небе от радости, что хозяйка согласилась на его дерзкое предложение выпить на малознакомый ему, заимствованный у буржуазного светского общества брудершафт, и ему удастся наяву, а не во сне поцеловаться губы в губы с такой женщиной, о какой он раньше и мечтать не смел. Будет ли в его жизни ещё хоть что-то похожее?..

Свою оплошность Тамара осознает (в глубине души, правда, – не очень охотно) лишь минуты спустя, а сейчас она даже не подозревала, как, оказывается, может уметь целоваться такой невзрачный с виду тип. Вот тебе, и мужичок с ноготок…