Интернатские. Мстители. Любовь и дети Ханум

Как и почему маленькая негодница сумела сбежать от людей, от которых и сам дьявол не скроется? – недоумевал терзавшийся Тохтамышев. – Ведь тщательнейшим образом спланированное предприятие не предполагало даже намёка на подобное. Гульнару и Динару, вышедших прогуляться из дома Тохтамышева, где они отдыхали в первые дни каникул, пригласили покататься проезжавшие мимо на машине хорошо знакомые им работники заготконторы. И сели девчонки в «Волгу», вроде, без малейшей опаски. Может, они почувствовали неладное, когда им предложили заехать в селение неподалёку в гости к родственникам Тохтамышева? И поэтому они вдруг, ни с того ни с сего, чуть не каждые пять минут начали проситься в туалет? Но из кустов, как констатируют помощники-докладчики, девчонки каждый раз возвращались внешне совершенно спокойные. Может, ненароком съели что-нибудь не то… а если с умыслом?

Нет, что-то в рапортах его главного помощника по особым поручениям Мирзы не вяжется. Явно запутался Мирза в своём вранье, скрывает правду. Надо бы побеседовать с ним с пристрастием.

– Надёжные люди во всех ближайших отделах милиции озадачены. Мерзавку найдут со дня на день, – деловито доложил текущую обстановку вызванный «на ковёр» для приватной беседы главный помощник. – А её сестричка, как вы и приказывали, в хороших условиях содержится, и строго охраняется. Муха к ней без вашего указания не пролетит. Если пожелаете, уважаемый Баймурат-ака, в любую минуту она – к вашим услугам…

– Ишак!!! – сбитый с ног ударом кулака Тохтамышева Мирза тут же ощутил своим горлом остриё плотно приставленного ножа. – Сдохнешь сейчас как паршивый шакал, если будешь продолжать в таком духе! Кого дурить пытаешься, кому мозги пудришь, собака? Ну, признавайся, что скрыл от меня, и не доложил сразу, как положено?! Забыл, за что я плачу тебе деньги, о которых ты, сучий потрох, раньше, в трактористах-комбайнёрах, и

и мечтать не мог? Ну! За что?.. Отвечай!

– За верность, хозяин!..

– И где она, эта твоя верность?! – нож Тохтамышева ещё сильнее упёрся в горло помощника, по лезвию пробежала струйка крови.

– Хозяин! Не, прошу, не убивайте. Я не виноват… и люди – тоже. Вернее, если я виноват – искуплю. Перерою всё, а девку найду, из-под земли достану.

– И в чём же ты, сволочь, виноват на самом деле?! – лезвие ножа, уже окровавленное, вдавилось в горло Мирзы, так, что тот уже не говорил, а еле «выхрипывал» каждое слово.

– Недосмотрели мы, как девчонки съели что-то, расстраивающее желудок или кишечник. Вероятно, это были те чёрные цветом таблетки, одну из которых мы потом нашли на полу в машине. В общем, начался у них, может быть и от страха, если они о чём-то догадались, извините, самый настоящий понос. Ну и… не в машине же им всю дорогу беспрерывно нужду справлять, не в штанишки же. Такие красивые девушки… неудобно как-то… да и мы бы все насквозь провонялись вместе с ними, и машина.

– Что, мразь, запаха испугался? А вот я теперь тебя, сукиного сына, и посажу в наказание в отхожую яму по самую твою поганую лживую глотку! Будешь сидеть и прованиваться, пока не сдохнешь, изъеденный как падаль, до костей, говёнными червями. Ну, говори, говори, скотина! – в новом порыве злости Тохтамышев начал яростно пинать ногами по всему грузному телу корчившегося на холодном земляном полу Мирзы, не смевшего даже хоть как-то защищаться. – Где упустили девку, куда она могла податься, где может прятаться? А если проболтается кому-то, произойдёт огласка – ты, что ли, ублюдок, защитишь мою репутацию коммуниста, депутата и Героя труда? Тварь! На, на, на, получай!

– Хозяин, ради Аллаха, вы же знаете – у меня больная жена и дети мал мала меньше. Пожалейте хоть их, простите! – взмолился из последних сил

сил Мирза. – Я отслужу, отработаю. В моей преданности вы ведь никогда

раньше не сомневались.

– Жить хочешь – говори строго по делу! – тяжело дыша, приостановил несколько утомившую его расправу Тохтамышев.

– В кустах, в которые девчонки бегали справлять нужду, мы проверяли: у обеих действительно был понос. Вот мои люди и потеряли бдительность, остаток маршрута следили за ними уже не так строго. Почти в конце пути, недалеко от въезда в это селение мы и упустили девку. Времени прошло немного, так что далеко она уйти не должна. А огласки не будет, не волнуйтесь, меры приняты серьёзные – на ноги подняты все ваши братья и даже дядя.

– Что-о?!! Дядя, братья?! Д… да ты… – обезумевший от возмущения Тохтамышев, потеряв контроль над собой, избивал своего преданного слугу до тех пор, пока тот, так и не осмелившись сделать ни движения, чтобы защититься от ударов хозяина-полубога, не перестал подавать признаков жизни, превращённый в кровавое месиво…

На ночь ещё не совсем отдавшего Богу душу Мирзу бросили в глубокую яму, куда запустили вслед за ним пару ядовитых змей, неизвестно где добытых в такое время года, когда все подобные пресмыкающиеся благополучно отправились в зимнюю спячку по тёплым норам. Змей, забрасывая в яму, не забыли основательно раздразнить…