Ну, в итоге до этого не дошло, за что спасибо Деннису, — до последней минуты это должен был быть гелий, чтобы обозначить разницу между «папой» и «малышом». Но я не хотел, чтобы это выглядело смешно. Поэтому мы отказались от гелия и использовали просто газ. А потом на первом прогоне Деннис сказал: «Дэвид, я знаю, что во всех этих баллонах». А я ответил: «Ну и слава богу!» И он перечислил все газы. Мне повезло, что у меня был такой эксперт в его лице.
У меня было много-много, очень много ругани в сценарии, но Деннис все время шел на опережение. Потому что, когда тебя несет, ты же не можешь следить за собой. А если актер так точно попал в струю, то пусть даже он произносит лишние реплики или слегка привирает в диалогах, все равно он будет выглядеть правдоподобно. А для меня Деннис был как раз из таких. Он потом рассказывал, что я ни разу не мог произнести это слово на площадке — мол, смотрю в сценарий и говорю:
«Деннис, когда ты скажешь
Разогреваемся. Линч работает с Изабеллой Росселлини. «Синий бархат» (1986)
Малыш хочет трахаться. Фрэнк (Деннис Хоппер) заправляется газом в «Синем бархате» (1986)
О да. Это сложно, потому что когда снимаешь фильм, то воспринимаешь то, что остается за кадром, так же явно, как и то, что в кадре. Но Фрэнк, живущий в моем сознании, меня пугал. По-настоящему. Но от этого никуда не денешься. Какой-нибудь тупой амбал так не пугает. А вот умный амбал пугает ого-го как. Или даже умный коротышка!
Ну, может быть. У Фрэнка есть пара странных качеств. Что самое страшное — так это когда думаешь, что кто-то тебя раскусил, что он тебя
Это как раз понятно. Ему важно, чтобы Дороти делала все, что она с ним делает... но вот ее глаза... отразиться в ее глазах — это одна из тех вещей, которые выбивают его из колеи. Ведь тогда он лицом к лицу столкнется с болезнью, а это не очень-то весело. Хочется же делать то, что хочется, без лишних вмешательств и воспоминаний.