Интимная жизнь элиты

Аллен осторожно держал в руке металлический подстаканник, аккуратно отхлебывая из стакана ароматный чай.

– Это единственное твое спасение, – дружески заметил Салтыков. – Только тогда мы пойдем навстречу.

– А что я должен делать? – тихо, невнятно спросил Аллен.

– Прежде всего, совет хорошего журналиста нам не помеха. Никаких ваших профессиональных тайн…

– Ну, а что конкретно?

– Быть нашим другом. На нас можно, Аллен, положиться. Это гарантия… что ты будешь на свободе и работать так, как работал… Мы умеем держать язык за зубами!

Аллена выпустили на свободу, взяв подписку о невыезде. Что был в КГБ – в посольстве ни слова. Просто он приехал с Урала и сейчас ему надо отписываться… За гарантию пусть не беспокоится.

Он сразу позвонил Ларисе. Они пошли в «Метрополь» и пообедали. Потом поехали к нему на квартиру. Он удивился той чистоте, которая царила в его комнате.

Она расцвела:

– Дурачок, забыл, что, уезжая на Урал, дал мне ключ…

Он ударил себя по лбу.

– Я чмошный англичанин!

Они лежали в постели усталые до изнеможения. После перенесенных испытаний это были лучшие, сладкие часы его жизни.

– Ты не слыхала, кто такой «стукач»? – вдруг обратился он к ней.

– Ну, кто стучит на соседей, на сослуживцев, даже на родственников… А что тебя это так волнует?

– Я – стукач! Мне придется стучать на свою страну… Меня повязали по рукам и ногам…

– Ты не стукач, а дурак! – толкнула в плечо Лариса. – Как я поняла, тебя никто стучать не заставляет…

– Ты же не знаешь, на что я согласился?

– Иначе бы тебя вышвырнули или заставили пилить лес в тайге… А я, горемычная, осталась бы одна…

– Я хочу еще, – ласково сказал он.

– Сколько хочешь. Может, я и родилась такой сексапильной для тебя.

С Грачевым встретились в Доме журналистов, куда тот пригласил Аллена на кружку пива.

– В моей голове все спуталось, – в досаде на себя, с горечью сказал Аллен Оливер.

– Дай срок. Все распутаем, – и лицо Владислава окрасилось здоровым молодым румянцем.

Глава 40

Максим жил затворнической жизнью. Почти полгода он проболел малярией: то лежал в госпитале, куда устроил его генерал Лаврентьев, то лечился дома.

После госпиталя Максим воспрянул духом. На работу его взяли в Министерство иностранных дел. Про африканскую эпопею постепенно стали забывать, да и сам он относился к ней иронически…

За это время, собственно, в личной жизни ничего не изменилось, хотя им с Егором уже стукнуло двадцать шесть лет. Отмечали в ресторане «Прага» компанией – Егор был с Дашей, а Максим (Настя не пошла) взял «напрокат» девочку – секретаршу из министерства. На Настю он страшно обиделся: в такой день она сбежала с Ромкой в театр, а на звонок Максима холодно сказала:

– Максим, давай забудем. Что упало, то пропало.

Но вечер в ресторане прошел с «изюминкой» – все были довольны и настроены на оптимистическую волну.

В стране шла горбачевская перестройка, которая внушала надежды на что-то большее и неопределенное… Но кругом все бурлило, и, словно от камня, брошенного в воду, расходились волнистые круги.

У Максима появился просвет в конце тоннеля… В ПГУ на него имели виды, и он был на приеме у генерала Романова. Проболтали почти с час, и генерал остался доволен Максимом. Он так и сказал:

– Ну, как вижу, ты не из робкого десятка. И в хорошей форме…

О чем думали в ПГУ, Максим еще не знал, но в нем появилась уверенность. И, как бывает с людьми такого типа, мгновенно подскочила гонористость…

В министерстве Максим занимался Скандинавскими странами. Раза два ездил в командировку: то в Швецию, то в Норвегию. Это прибавило ему внешнего лоска и солидности, хотя… тусовочность жила в нем, казалось, со студенческой скамьи.

Егор пока был в резерве. Как серьезно заметил Братышев, «несколько лет надо отстояться. Такова судьба нелегала».

Неожиданно Егор встретился с Юркой Горбатовым (настоящей фамилии он так и не знал). Тот крутился в ПГУ и, как понял Егор, в американском отделе.

С Асей получилось толково. Ее быстро оформили секретарем в английском отделе, поняв, что девчонка неординарная.

С Братышевым встречались ежедневно, и тот заставлял его заниматься делом, куда, между прочим, входили обычные практикумы по поднадоевшим способам вербовки агентуры, методам проникновения в психику, средствам скрытого наблюдения и съема информации…

В перерывах иногда выдержанный Братышев невыдержанно жаловался на сына. Артема после Суворовского Егор встречал лишь случайно. Тот удивительно быстро женился и работал собкором радио в Канаде.

– Совсем отбился от рук, – говорил Сергей Анатольевич. – Полностью под каблуком жены. Теща для него все… даже внука ни разу не увидели. Разве не обидно!

Егор понимал наставника. Но помочь ничем не мог. Вечные проблемы отцов и детей.

Как-то у Егора был совершенно свободный день. Приехала Ася. Он позвонил Максиму и спросил, что тот делает.

– Лежу на диване, – сонливо заметил Максим.

– Тогда приезжай, да немедля. Будет сюрприз!

Максим приехал и познакомился с Асей. Егор цепким взглядом уловил, что она ему понравилась.

– Поехали в консерваторию, – предложил он. – Глядишь, на концерт попадем, да и кафешка там неплохая!