Интимная жизнь элиты

– Я давно торгую с вами. Меня волнует, насколько это отразится на моем бизнесе? – Швед помолчал. – А вы кто по профессии?

– Журналист.

– О! – Швед с одобрением взглянул на Егора. Немного подумав, он протянул свою визитку. – Надеюсь, что мы в Стокгольме встретимся…

И разговорчивый Ивар Грот, узнав, что Егор раньше в Швеции не бывал, вежливо заметил:

– Движение у нас левостороннее… Это необходимо знать, чтобы не угодить под машину. Сахар в чашку кофе класть нельзя. Не принято. А в магазине шляпу можно не снимать… разве, когда подойдет продавщица. Зато в обращении принято говорить «господин журналист»…

В Стокгольме Егор распрощался с коммерсантом, взяв его на заметку, и сразу поехал в посольство.

Секретарь посольства Скворцов, загорелый, со шкиперской бородкой, словно порядком впитавший в себя шведские обычаи, сказал, что ему, Егору, здесь будет неплохо. Швеция – страна тихая, как добрая заводь: если и пробежит ветерок, то совсем ненадолго.

Скворцов был его резидентом: жил он многие годы спокойненько, ничем не выдавая себя. Егору за чашкой кофе он заметил:

– Ты у нас временный. Так… Наберешься западного лоска, а там вольному дорога…

Егор и сам чувствовал, что Швеция для него перевалочный пункт… и не больше. Так, если не в Англию, то куда?

Но, когда он сообщил Скворцову о Иваре Гроте, тот, удовлетворенно причмокнув, протянул:

– Тебе повезло. Это известный коммерсант. Редкая натура. Знается с местным бомондом. Советую завтра же ему позвонить… Журналисту это позволено.

И Скворцов, посадив Егора напротив себя, стал подробно объяснять, зачем он, собственно, приехал…

Ради нескольких строчек в шифровке уходят годы кропотливой подготовки. Егору предстояло внедриться в творческую среду. Он понимал, как это непросто…

Наконец Егор дозвонился до Ивара Грота. Узнав, что ему звонит тот самый молодой русский журналист, Ивар восторженно воскликнул:

– Господин Лаврентьев, приезжайте. У меня сегодня именитые гости. Им будет приятно с вами познакомиться. А мне вдвойне приятно сойтись с русским – ведь я торгую с Россией…

В назначенный час Егор поехал к коммерсанту. Стокгольм часто называют «городом между мостами». Коммерсант жил в старом городе, и таксист, узнав, что он русский, с удовольствием объяснил ему, что на небольшом пространстве между двумя мостами, соединяющими старый город с северной частью Стокгольма, скапливается немало водоплавающих птиц, и эта картина бесспорно должна поразить гостя…

Ивар Грот сам встретил Егора, чтобы он случаем не заблудился.

У Ивара Грота Егор познакомился с Мариани Линдгрен. Молодая женщина с чистыми голубыми, как озера, глазами. Она сама подошла к нему и стала говорить на ломаном русском языке, без перевода.

Но Ивар Грот предупредил Егора:

– Будь осторожен. Влюбчивая особа. Ловкая как художница, еще более ловкая как любовница.

Егор узнал, что брат Мариани, молодой, но уже известный ученый-физик, стажировался в Америке и даже прожил там некоторое время.

Мгновенно родилась мысль взять у брата интервью. И он даже заикнулся об этом Мариани, которая, между прочим, от него не отходила.

– Только тогда, когда приедешь к нам домой, – твердо, улыбаясь красивыми глазами, заявила она.

Вернувшись в посольство и поговорив со Скворцовым, Егор много думал о Мариани. Сумасбродная молоденькая бабенка его заинтересовала: через нее он мог неплохо войти в творческий бомонд.

Егор неожиданно вспомнил разведчика военных лет «обер-лейтенанта» Кузнецова. Это он сумел упредить в Тегеране покушение Скорцени на большую тройку: Сталина, Рузвельта, Черчилля…

На занятиях в КИ они не раз обсуждали поведенческий опыт знаменитого разведчика. Была даже отдельная обзорная лекция. Но лекция его не удовлетворила, и он попытался разобрать опыт Кузнецова с Братышевым, тот, оказывается, располагал менее формальной информацией.

– Есть разведчики, – заметил Братышев, – которые играют какую-то одну роль. Я бы сказал, интимную. Таким героем-любовником был и Николай.

И Братышев рассказал Егору, что в тридцатых годах начальником отдела контрразведки был некий Ильин. Он считал, что важно определить социально-профессиональную группу, которая способна концентрировать информацию и даже ускорять ее. Можно сказать, через нее наиболее интенсивно бегут информационные волны, которые он, Братышев, назвал информационным поясом. В те годы такой раскованной, информационно-насыщенной группой была творческая богема, куда входили музыканты, поэты, актеры и, конечно, актрисы. В творческой богеме и находили приют вожди, наркомы, высшие военные и дипломаты, они черпали из нее эмоциональную энергию и вдохновение.