Интонация. Александр Сокуров

Если такое предположение возникает, оно правомерно. Но на самом деле совсем нет. Это на большой дистанции от того, что показано в фильме, так же как разговор о Моцарте в первой части далек от вот этой истории военного присутствия. Никто из тех, кто в окопах, не слушает Моцарта, Бетховена… Они слушают Буланову на плохом магнитофоне, и там даже мысли нет слушать что-то другое. Мне очень понравилось, как на встрече со зрителями Тарковский ответил на вопрос, что означает появляющаяся в «Сталкере» черная собака: «Да ничего не означает, просто черная собака». Но, конечно, с этой картиной сложнее. Она обозначает свою самостоятельную, независимую от сюжета фильма художественную позицию. Вот я вернулся, увидел, мне показалось это интересным, и почему-то в этот момент я ощутил важность этого — я не могу объяснить почему. В документальном кино и монтаже такое бывает. В фильме «И ничего больше» есть выглядывающий солдат. Для меня это монтажная фраза, которая выражает раздраженность, готовность к чему-то, приглядывание, подглядывание… Вообще подглядывание — очень важное драматургическое, эмоциональное и сюжетное явление в жизни людей. Человеку очень трудно не подглядывать, не подсматривать, трудно не слушать… Ему трудно это. Тем более здесь. Человек в каске выглядывает и тут же прячется, потому что он сам может быть объектом подглядывания, его тоже могут устранить. Почему в нескольких фильмах я это использую? Ну, потому что есть ощущение, что смысл произведения — он такой зыбкий, там может быть очень много всего разного. В кино такие инородные вещи очень важны, потому что так складывается визуальная художественная природа.

Когда вы снимали «Александру» в середине 2000‐х, новый опыт пребывания в Чечне вам что-то добавил к тем впечатлениям, которые вы получили в 1990‐х на афганской границе и в море?

Тема раскрылась в визуальном смысле, потому что такого масштаба деструкции, разрушения и жестокости я не видел. Я полагаю, что даже в афганской войне это было в меньшей степени. Потому что жестокость на чеченской территории диктовалась бесконечной жестокостью кавказского характера: раненого добить, убить, убить, убить! Не то что взять в плен или выиграть операцию, нет, — именно добить, убить. Кровища, которая там была, и безнадежность, безжалостность… Она была, может, даже больше, чем во время Великой Отечественной войны, где между противниками были хоть какие-то представления о жалости… Немцы брали в плен генералов, не расстреливали их, отправляли в лагеря, потом там происходила какая-то обработка, но жалости и цивилизованности было больше. Могу судить только по литературе, я читал довольно много, изучал много. Но то, что в Чечне… И нам еще предстоит это.

Где предстоит?

В Чечне.

То есть вы считаете, что эта история еще не закончена?

Ничего не закончено. Она только стала еще тяжелее, потому что полное перевооружение произошло, накопление средств больших… Тут всегда удар в спину может быть. Чеченцы всегда бьют в спину. Мне об этом неоднократно говорил один великий человек — что люди не могут избавиться от этой привычки бить в спину.

Вернемся в середину 1990‐х. С этим временем у вас связано еще одно яркое впечатление: вы впервые попали в Японию, и вас эта страна очень привлекла.

(Кивает) Ну, вместе с тем у меня не было никогда (и тогда, и до сих пор) никакого ощущения экзотики от Японии. Когда я первый раз появился в этом гигантском аэропорту Токио и потом въехал в город (там тоннели космические!), у меня было ощущение, как будто я все это видел[34].

Но это индустриальная Япония. А ведь та Япония, что у вас в фильмах, — это традиционная Япония.

Да, там у меня не было впечатления, что мне что-то в этих людях непонятно.

То есть вы почувствовали их своими.

Абсолютно. Я моментально воспринял их привычку не смотреть в глаза человеку, что считается у них некорректностью… Характер отношений… Они люди очень смешливые, очень своеобразные шутки у них, иногда за пределами публичности. Женщины японские жестокие, сильные и некрасивые (смеется).

Как у вас сложился замысел трех японских документальных фильмов? Вы их изначально мыслили как трилогию?

Да, конечно. Но сначала были общие впечатления.

^{Кадры из фильма Александра Сокурова «Робер. Счастливая жизнь»}

То есть вы поехали сначала как турист?