Интриги дядюшки Йивентрия

Бороться с распространением адуляра в Заячьем Ручье чрезвычайно трудно, так как служители закона тоже подвержены его тлетворному влиянию. Несмотря на свои благие намерения и силу воли, борцы с адуляром не могут избежать его употребления при обнаружении. Они постоянно рискуют своей человечностью ради нас. Но этого порой оказывается недостаточно. По тайным каналам в город регулярно поступает порошок из адуляра, что иначе как злонамеренной деятельностью дичалых стай объяснить невозможно. Но и кроме этого, в городе может встретиться адуляр в куда более опасных дозах. На чердаках и в подвалах, в старых шкатулках и на дне сундуков есть риск обнаружения цельных адуляров размеров, достаточных для безоборотного исхода. Специальные бригады по поиску и обезвреживанию залежей адуляра работают неустанно, и скоро дома жителей города будут полностью безопасны.

Как я уже упоминал, члены дичалых стай постоянно ввозят и распространяют в Заячьем Ручье адулярный порошок. Таким образом, они ведут пропаганду своего культа зверя. По сути, они его насильно насаждают путем втягивания в употребление этого порошка. Но даже они не идут на риск и не ввозят крупные кристаллы адуляра.

Сегодня мы рассматриваем случай поистине уникальный. Своей дерзостью и жестокостью преступник вышел за рамки, которые признают даже самые озверевшие представители дичалых стай. Скажу вам честно, друзья мои, в моей судебной практике не было еще подобного дела. Чего уж там миндальничать? В нашем Кодексе нет даже статьи, учитывающей подобное злодеяние. Только «Свод усих Правил да Закону» что-то подобное упоминает.

Итак, к сути дела. Молодая особа Сьомирина Похлада родом из города Бамли, находясь в состоянии трезвости, а значит, полностью отдавая себе отчет в своих действиях, без попыток скрыться, демонстративно внесла в город Заячий Ручей связку из девяти чрезвычайно крупных кристаллов адуляра. По оценкам экспертов, данного количества адуляра достаточно для безоборотного исхода всего населения Заячьего Ручья. Я повторюсь. Всего населения.

Окончательный крах нашего города, но зачем? Кому он нужен? Безотчетному маньяку, мечтающим наполнить мир горем? Любопытному психопату? Или это недоразумение и мы имеем дело с несчастной жертвой обстоятельств? Может быть. Но я напомню вам кое-что о городе Бамли, «славной» родине этой особи… особы. Бамли – город ветров. Нет от них укрытия, ветры свирепы и дуют отовсюду. Со стороны океана и с Шанол. Жители Бамли даже летом кутаются в меха. Но где же добывать все больше и больше пушного и просто мехового зверя? Аппетиты бамлийцев растут вместе с их корыстным племенем, все меньше у них совести, и мораль вся истерта. Лес Бурнский осиротить им потреба. Зверя лесного перебить, но и этого им мало в их городе лжи. Обман измыслен! Безоборотно изошедших, будто это и не люди вовсе, перебить, как белок, и шкуры их носить в насмешку! Детей наших малых на варежки пустить… Я не позволю! А вы?

И вот она! Острие ядовитой иглы! В ней вся тьма и жадность мира слита. Ха-ха! Видали мы таких. Бивали! Стойко стояли наши предки, и мы стоять будем пред лицом подобного зла! Эта особа, с позволения сказать, человек, что зовется Сьомириною Похлада, послана была сюда бамлийскими чернодеями, дабы пробудить своей проклятой ношей в душах горожан честных да чистых зверя лютого. Да и побить этого зверя модницам бездушным на потеху! Всех: от мала до велика.

Не смотрите на ее глаза яркие, не смотрите на ее волосы солнечные, не смотрите на жемчуга зубов ее и губы коралловые, ибо суть ее – чернодей! Спасти обязаны да рады детей своих. Град великий да ручей спасти студеный да чистый от чернодейки! Вот она!

Согласно «Своду усих Правил да Закону» за контрабанду с целью противогуманного или проозверительного деяния адуляра в особо крупных масштабах я требую применить к молодой особе Сьомирине Похлада из Бамли порицание в виде смертной казни через привязывание к колышку и забой палкой с последующим сожжением полумертвого тела. Счет за содержание обвиняемой до судебного разбирательства, экзекуцию, утилизацию, одежду и довольствие представить к оплате адвокату обвиняемой молодому господину Йозефику вир Тонхлейну из Лупри. Обвинение закончило.

Лингнум Амех поклонился судье Амеху, потом по отдельности зрителям на каждом лепестке. Йозефика и Сьомирину он одарил младенчески чистым и наивным взглядом. Его нисколько не тяготила собственная безжалостность. Более того, он искренне считал, что делает доброе дело. Как и большинство особей, успешных в социальном плане, он был моральным калекой. Какие-то там моральные установки ему ампутировали[12] еще в детстве. Операция была проведена крайне аккуратно, и он сохранил возможность к морализаторству, что, как известно, дело пустое и гнусное, а потому всячески поощряется во всех государственных учреждениях.