Интриги дядюшки Йивентрия

– Господин, если вы разгадаете тайну этого расписания, обязательно сообщите мне. Руководство обещало за это премию и отпуск! – крикнула она в окошечко кассы и снова засмеялась.

К счастью, Йозефик понял, что смеются не над ним, а над ситуацией. Он схватил за шкирку Йойка и подошел к кассе. Белка безвольно свисала у него из кулака и медленно поворачивалась вокруг своей оси, бросая хищные взгляды на собак.

– Девушка, в вашей компании я готов разгадывать эту тайну вечно, но, видите ли, обстоятельства вынуждают… Мне очень нужно в Нюрлиг.

– Тогда быстрее, господин! Автобус скоро отъезжает и ждать никого не будет! – Она принялась выписывать в билет, поглядывая на Йозефика и озвучивая свои умозаключения: – Так… Один… Без багажа… Это ж не багаж… Крыса… Крыса?

– Это белка.

– Белка… Запишу как кошку – их разрешено без клеток и намордников перевозить, – улыбнулась кассирша с таким видом, будто пожаловала Йозефику титул, земли и холопов.

Кассирша выложила билет на стойку, а Йозефик полез за деньгами. Сначала он поставил чемодан, а потом попытался перехватить Йойка левой рукой. Коварный зверь воспользовался моментом и выскользнул из рук. Поскрипывая когтями по кафельному полу, он рванулся в сторону бродячих собак. Те поспешили исчезнуть в темноте и не сверкать оттуда глазами. Подвигло их на это не обычное презрение к домашним животным, а совершенно искренний инстинкт самосохранения. Йойк собирался продолжить преследование, но за хвост его схватила хозяйская рука. Он начал со скрежетом буксовать на кафеле, но упал. Потом он зацепился зубами за шов между плитками. Йозефик уже знал, что пределов прочности у луприанской парковой белки, а тем более такой матерой, нет. Он без всякого сожаления тянул Йойка за хвост, пока плитка не вывернулась из пола.

– Господин, за это вам придется заплатить, – заметно занервничала кассирша.

– И не только мне, да, Йойк?

Пристыженный Йойк залез на плечо хозяина и уставился на звезды. Он думал, что только они его понимают. А еще он считал, что только его.

Йозефик отсчитал несколько купюр и передал кассирше.

– Вы уж извините, что так получилось, – сказал он и ушел искать автобус.

Кассирша посмотрела на полученные деньги. Глаза ее округлились, и из их глубин стали всплывать, сверкая все ярче, новенькие туфельки, о которых мечтать даже было трудно. Особые, волшебные туфельки, наповал разящие заклятых подруг своими каблучками и заоблачным ценником. Она, поджав губки, отсчитала из своего маленького кошелечка несколько мелких монет и положила в кассу. Затем выскользнула в зал ожидания и, стараясь не шуметь, уложила плитку на место.

Йозефик шел мимо автобусов и читал их пункты назначения. Мог бы этим не заниматься, так как заведенным стоял только один из них. На нем была табличка «Нюрлиг», написанная шрифтом зари книгопечатания. Очень утешало, что, скорее всего, это был самый опытный автобус на свете. Это был предок всех автобусов. Протоавтобус. Но если откинуть уважение к заслугам и антиквариату, это был истекающий маслом наполовину деревянный, наполовину бронзовый драндулет. Под капотом скрывался чахлый мотор, в котором если и были лошадиные силы, то не больше чем у хромого одра.

Вир Тонхлейн критически поскреб пальцем патину на радиаторной решетке и попинал колесо с деревянными спицами, которое в ответ выпустило облачко, как спелый гриб-дождевик.

– Отправляемся, – рыкнул кто-то у Йозефика за спиной, и Йойк лихо забрался за пазуху.

Отчего-то боясь обернуться, Йозефик влез в салон с почерневшими деревянными лавками, местами обросшими мхом, и сел в самый его конец. Когда водитель автобуса залез в кабину, престарелая колымага накренилась.

– Долго до Нюрлига ехать? – спросил Йозефик.

– В аккурат всю дорогу, – не оборачиваясь буркнул шофер.

Загорелись антикварные керосиновые фары автобуса. Что-то заскрипело, и автобус пополз. Он прилежно передавал Йозефику очертания каждого камушка брусчатки.

Автобус выехал из города и оказался в царстве ночи. Жалкие газолиновые фонари ничего не освещали и, скорее всего, были нужны только для того, чтобы другие участники движения заметили дорожного пенсионера. Водитель же ехал по памяти. Дорога эта уже набила оскомину на его профессиональной гордости. Зачем-то усевшийся на его рейс пассажир только усугублял его дурное настроение.

В окнах медленно ползли огни дальних деревень и заслоняющие звезды темные силуэты гор. Двигатель тихо кряхтел, а отсутствующая подвеска на укатанной грунтовке вела себя куда пристойнее, чем в городе. Йозефик улегся на скамейку и беспардонно сунул белку под голову в качестве подушки. Молодой человек, опираясь на свой последний опыт путешествий, здраво рассудил, что, если на автобус нападут кроты-эксгибиционисты или он свалится в пропасть с бурлящим сиропом, предсмертные крики водителя разбудят его.

«Надо было роз нарвать», – подумал напоследок Йозефик и уснул.

– Прибыли. Прибыли. Прибыли, – монотонно толкал шофер Йозефика, стараясь не разбудить подозрительный мохнатый кирпич у него под головой.