Интриги дядюшки Йивентрия

В темноте он не видел, с какой надеждой на продолжение смотрел на него Йозефик, и не замечал его ободряющих жестов. По правде сказать, он и днем бы этого не разглядел. Он задремал и выронил ружье. Грохот выстрела разбудил старика. По городу и замку прошла волна вспыхнувших окон. Йозефик только присвистнул, когда оглядел размеры замка Хлейнглогт.

– Сударь! Что же мы стоим на холоде-то! Мда?

– Да, что же?

Дворецкий шел впереди, мелькая своей ночной рубашкой, как привидение простыней. С таким скверным зрением, как у него, человек начинает более полагаться на другие органы чувств. Неизвестно как, но он находил дорогу в кромешном мраке. По коридорам и лестницам он довольно долго вел Йозефика неизвестно куда. У молодого человека стали появляться параноидальные мысли, как и у любого человека, ожидающего в скором времени получения такого огромного наследства. Он положил руку на рукоятку револьвера и разбудил невероятно извернувшегося у него на шее брюхом кверху Йойка. Тот позы не изменил, но теперь сверкал своим красным глазом в темноте.

– Вот и пришли, мда. Хозяйская спальня.

Дворецкий распахнул дверь, и волна затхлого воздуха выкатилась наружу. Йозефику стало дурно.

– Он что, там?

– Нет, что вы! В склепах старый господин.

Йозефику от этого, конечно, стало легче, но провести всю ночь в помещении, хранившем какой-то затхлый старушечий запах, он не мог.

– Клодвиг, отведите меня лучше в гостевую спальню, – распорядился с надеждой на сострадание Йозефик.

– Да как же оно так, мда? Хозяин будет спать в гостевой комнате. Ну, нельзя же так, сударь, – заблеял дворецкий.

– Не волнуйтесь, я еще не вступил в права наследования, – облегчил тому совесть Йозефик. – Можно и в гостевую. В конце концов хороший хозяин должен знать, как встречают его гостей.

– А, ну ежели так, то мда, – сдался дворецкий.

Он вновь повел Йозефика через темноту. На этот раз комната вела себя скромно и ничем особо омерзительным не пахла. Дворецкий зажег на прикроватной тумбочке изящную керосиновую лампу, и мягкий, чуть дрожащий свет наполнил комнату.

Пока Йозефик проверял мягкость кровати, дворецкий, скрипя суставами и позвоночником, разжег камин. Сразу стало очень уютно и потянуло в сон.

– Сударь, ужинать будете? – спросил, с кряхтением поднимаясь, дворецкий. В верхней точке траектории у него выпала на пол челюсть, и он повторил упражнение. – Я в момент приготовлю, мда.

Йозефику не хотелось хоронить еще и дворецкого. Пришлось отказаться от ужина. Оставшись один, Йозефик довольно долго стоял, облокотившись на каминную полку. Во-первых, он отогревался, а во-вторых, он никогда раньше не был так близко от горящего камина. Собственно, он их видел только на открытках и в окнах особняков на улице Попутных Ветров.

«Что это я как маленький бродяжка думаю, – удивился Йозефик. – Тоже мне, несчастный и обделенный. Спать, завтра трудный день. Как-никак богатство ждет».

Йозефик разделся и залез под одеяло. Перина окутала его со всех сторон, как облако, и он моментально заснул. Рядом с ним на подушке млел от наслаждения Йойк.

От внезапного грохота оба вскочили. Дверь была распахнута, и в дверном проеме стоял Клодвиг, незряче уставившись перед собой.

– Чуть не забыл, сударь, мда, – проскрипел он. – Добро пожаловать в замок Хлейнглогт.

Глава VI

Сердце и разум замка сосредоточены на кухне. Чуть в стороне от плиты и мойки – слишком уж там людно. Истерзанные бесконечными пирами залы не более чем болтливый рот, не соединенный, впрочем, с рассудком и желудком. Господские покои тоже не имеют отношения к разуму и сердцу. Они являются лишь своего рода мануфактурой по производству наследников и бастардов. Врачи уже давно постановили, что данные функции выполняет отнюдь не сердце. Хотя есть мнение, что существует второй, запасной, разум, напрямую связанный с репродуктивной функцией организма.

Кухня замка Хлейнглогт была до безобразия уютна, несмотря на свои размеры. Из ее окон открывался живописный вид на долину и только-только проклевывающиеся вершины Шанол. Из них лился солнечный свет, такой яркий, что больше был похож на эссенцию. Он лениво переливался на боках тучных луковиц и перламутровых головок чеснока, свисавших связками с потолочных балок, путался в душистых травах, пучки которых были понатыканы повсюду, и, казалось, даже звенел, отскакивая от банок со специями.

На кухне был аврал. Старый хозяин замка господин Йивентрий вир Тонхлейн страстно не любил дармоедов, а потому пиры не закатывал. Сойдя в могилу, он усугубил тяжесть своего авторитета. Во всяком случае, до похорон. Это потом, когда все убедятся, что дух его уж точно покинул бренное тело, вся прислуга перестанет с ужасом вглядываться в тени и клятвенно заверять, что только что видели неупокоенные останки старого господина. И останки эти, естественно, были бы возмущены пособничеством дармоедам. Вот почему было нужно старого господина как следует похоронить.