Интриги дядюшки Йивентрия

На кухне готовились к последнему пиру господина Йивентрия вир Тонхлейна. Не к какому-то там новомодному званому ужину с крохотными порциями блюд с непроизносимыми названиями, на котором все сидят с оттопыренными мизинцами и пользуются салфетками. И уж тем более не к фуршету, где каждый, как вороватый бродяга, таскается неприкаянным со своей тарелкой от одного блюда с крохотными закусками к другому. Нет, это должен был быть настоящий пир. С грудами всякой жареной живности, морем вина и пива и нетронутыми корзинами фруктов. Гости будут пьяны и невоспитанны, под столом собаки будут драться за кости друг с другом и с гостями. А об пышные наряды дам будут вытирать жирные пальцы их и не очень их кавалеры. Старого хозяина замка Хлейнглогт собирались проводить как должно.

Йозефик в толстом мохнатом халате сидел за высоким столом и уплетал яичницу с беконом прямо со сковородки. Аппетит его не подводил. Он питался с показательным энтузиазмом. Может, этот самый энтузиазм и ослаб бы, если бы Йозефик знал, что стол этот предназначен для свежевания. Его, к счастью, мучил подхваченный ночью на мосту насморк. Поэтому сладковатые трупные ароматы, исходящие от стола, его не беспокоили.

С другой стороны стола на низенькой трехногой табуретке скрючился Клодвиг. Он пристально следил за каждым поваром, каждой кухаркой и каждым поваренком, которые суетились на кухне. Его глаза лишь чуть-чуть возвышались над столом, и он выглядывал как из окопа. Он старательно избегал только взглядов в сторону Йозефика, за что тот был ему искренне благодарен.

– Клодвиг, вы меня не просветите о программе мероприятий? – спросил Йозефик и отправил в рот шмат бекона.

– Мда, ну и горазды вы жрать, сударь, – сказал Клодвиг и лишь через мгновение понял, что сказал это вслух.

Йозефик пристально посмотрел в глаза дворецкому, не переставая жевать. У того мелко задрожали старческие складки кожи на шее и уши попытались спрятаться на затылке.

– Ишь уставился, мда. Прямо как Старый Черт, – пискнул Клодвиг и на последних двух словах поймал петуха.

Кухня замерла. Даже ленивый свет притормозил, он бы и не тек больше в окна, если бы задние ряды не напирали. Слышалось только звуковое сопровождение мерной работы челюстей молодого вир Тонхлейна. Кусок он действительно отхватил немаленький, и поэтому пауза затянулась. Но любой кусок рано или поздно будет проглочен.

– Я извиняюсь… – вопросительно сказал Йозефик.

– Да за что же вам извиняться, сударь, – испугался дворецкий.

Йозефик оказался в неловкой ситуации. Во многом она осложнялась его пока еще призрачным статусом хозяина замка. С одной стороны, завещание еще не было оглашено, и похороны не были проведены. А чтобы все прошло как положено, ему явно требовалась помощь или, скажем так, информационная поддержка старого дворецкого. С другой стороны, высказывания этого самого дворецкого были в некоторой мере неприятны Йозефику.

– Клодвиг, я потрясен не меньше вашего кончиной моего дядюшки. В этот сложный для нас всех период мы должны собраться и обтяпать это дельце в лучшем виде. – Торжественные речи Йозефик и в книгах читал, но помнил почему-то только примирительные тосты в «Шорохе и порохе». – Так что давайте вернемся к программе мероприятий. Ведь вы, полагаю, как дворецкий ответственны за всех этих…

Йозефик неопределенно помахал рукой. «Все эти» сообразили, что им платят не за отличный слух, и вернулись к своим кухонным делам. Клодвиг приободрился, но тут же снова сник. Быть ответственным за что-то ему не улыбалось.

– Нет, сударь, не я, – проскрипел дворецкий. – Это все старый господин, он сам умер. Вот с этого все эти приготовления и начались, я тут ни при чем, мда.

– То, что он умер сам, меня очень радует. Этот факт вселяет уверенность в завтрашнем дне. Но сегодня у нас сегодня. И сегодня похороны. Надеюсь, вы понимаете, что все должно пройти наилучшим образом. Для этого мне необходима ваша помощь. Вы меня понимаете, Клодвиг? Вы мне поможете? – сказал Йозефик таким тоном, каким пытаются достучаться до слабоумных.

Дворецкому тон не понравился. Он оскорблял его старческое самолюбие и ставил под сомнение дееспособность. Старик зашамкал вставной челюстью, готовясь произнести разгромную речь о невероятной наглости подрастающего поколения и об отсутствии уважения к старшим. Он воздел корявый палец и уже открыл рот.

– Мне больше не на кого надеяться, Клодвиг, – хитро блеснув глазами, грустно сказал Йозефик.

Старческое самолюбие довольно замурчало и уснуло. Дворецкого накрыла теплая волна ощущения собственной полезности. Он скрипнул суставами и встал почти по стойке смирно.

– Конечно, молодой сударь! Ваш дядя был великим человеком, и проводить мы его обязаны качественно… Хорошенько… Мда… Чтобы навсегда запомнил! – с жаром энтузиазма сказал дворецкий.

– Ну, тогда приступим, как говорится, пока молоды, – провозгласил Йозефик и встал, отодвинув пустую сковородку.

– Мда, а жрать-то он все-таки могёт! – не теряя настроя, добавил от себя дворецкий.