Интуицио

– Это ничего не изменит. Я как-то звонил по этому поводу коллегам в Балтимор, Чикаго и Вэлли-Фордж, и они сказали мне, что разбрызгиватели включаются автоматически, когда начинается пожар. Но это не помешало всем этим небоскребам рухнуть. Они сообщили, что поджигатель, безусловно, разместил взрывчатку рядом с электрическими щитками, где спринклеров нет. Когда начинается пожар, основание раскаляется добела, жар распространяется по всему металлическому каркасу, и тот начинает плавиться. Огню не нужно подниматься по всем этажам.

Роберт выдержал удар.

– Почему ты никогда не говорил мне об этом?

– Ты никогда не задавал мне вопросов, ты же предпочитаешь работать в одиночку, сам по себе.

– Ты самый бесполезный из всех, с кем я работал.

Роберта переполняла злость. Если башня рухнет, он выкрутится, обвинив Гленна в намеренном сокрытии информации, и того уволят, это точно.

Он заставил себя успокоиться, чтобы попробовать сосредоточиться.

– И все же здесь все иначе, – сказал он в конце концов. – Потому что я включил разбрызгиватели до начала пожара. Это все меняет. Вот почему вода бежит снаружи. Она, конечно, затопила и подвал, и электрические щиты. Пожар не начнется.

– А я говорю тебе, что башня рухнет.

Вдруг раздался грохот, глухой и страшный грохот подземного взрыва, от которого задрожал асфальт. Эта дрожь отозвалась внутри Роберта, словно все его тело внезапно завибрировало.

Со всех сторон послышались вопли.

Анна, по-прежнему стоя возле него и не сводя глаз с башни, снова зарыдала.

Роберт проклинал Гленна, который в очередной раз оказался прав.

Краем глаза он заметил крысу, спасавшуюся в уличном водостоке.

И тут ему показалось, что он увидел пламя, да, пламя за стеклами, на всех этажах, в то время как вода продолжала стекать по фасаду башни.

Как такое возможно? Как такое возможно?

А потом кто-то закричал:

– Смотрите! Из башни кто-то выходит!

Роберт прищурил глаза, вопли усилились. И в самом деле у подножия башни появился человек и побежал в их сторону, один на огромной площади перед небоскребом, на пустынном перекрестке.

– Боже мой, это Фишер, – сказал Гленн. – Он никогда не может убраться вовремя…

Все глаза были прикованы к Фишеру, толпа затаила дыхание, но внезапно тот остановился на месте и сделал движение назад.

– Что он творит? – сказал Гленн, ошарашенно вскинув брови.

И тут Роберт почувствовал, как на него стала напирать стоявшая сзади толпа; люди опрокидывали заграждения, теснили его и бежали… по направлению к башне.

Они совсем рехнулись!

Роберт обернулся и… оцепенел.

Он не мог поверить своим глазам.

Напротив него, на Пятьдесят второй улице, другое здание, огромный небоскреб, объятый пламенем, раскачивался в ночи, готовый рухнуть.

Пораженный и сбитый с толку, Роберт попятился, инстинктивно, как и все остальные.

– Это башня «Блэкрок»! – крикнул кто-то. – Башня «Блэкрок» падает!

Роберт вытаращил глаза.

«Блэкрок»…

Небоскреб «Блэкстоун» возвышался в ночи, безмолвный и… мокрый. Вода струилась по стенам, его стеклянный фасад, сверкающий, как зеркало, отражал танцующее пламя другой горящей башни.

Роберт понял, что он только что разрушил, затопив водой, штаб-квартиру главного союзника президента.

34

На следующее утро, когда я открыл глаза и вспомнил, где я, то не смог удержаться от довольной улыбки: в собственной мягкой постели, в своей комнате, в своем уютном доме в Квинсе. А рядом лежала Анна. Мы не смогли расстаться накануне вечером и вместе отправились ко мне. Было уже поздно, и я так устал, буквально валился с ног, поэтому рухнул в кровать как камень, даже не успев закрыть ставни.

Солнечные лучи просачивались сквозь белые шторы, и в тонком просвете между ними я заметил краешек голубого неба. Весна наконец-то решила заявить о себе.

Анна еще спала рядом со мной. Я любовался ее длинными, нежно загнутыми ресницами и прелестными прядями волос, разбросанными по белому льну наволочки. Я долго смотрел на нее в тишине, созерцая спокойные черты ее лица, нежные ноздри, слегка раздувавшиеся в ритме дыхания; я чувствовал, что счастлив быть здесь, рядом с ней, слушать ее легкое тихое дыхание и видеть ее рядом.

Погруженная в сон, она выглядела хрупкой и уязвимой, ничуть не похожей на свирепую львицу, какой она предстала передо мной накануне. Мне очень нравились обе версии, две совершенно разные грани одного человека.

Анна, видимо, почувствовала мой взгляд, потому что она открыла глаза, и легкая улыбка показалась на ее пухлых губах.

Сидя на ковре, Аль-Капоне смотрел на нее с неодобрительным видом. В конце концов он вспрыгнул на кровать и улегся между нами, повернувшись к ней спиной.

– По-моему, все предельно ясно… – прошептала Анна сонным голосом.

Мы провалялись в постели все утро, пока не проголодались.

– А что, если нам устроить пикник в Центральном парке? – предложила Анна.

– Если тебе так хочется…

– Я ни разу там не была, по-моему, это прекрасная идея, и погода отличная.

– Идет.

– Только тебе, наверное, для начала стоит сходить в душ.

– Почему это?