Иоанн Павел II. Поляк на Святом престоле

Понтифик писал, что философия, к сожалению, давно уже переключилась с изучения бытия на изучение процесса мышления, тем самым усомнившись в возможности разума постичь реальность. Это привело к разрыву связей рассудка с религией: многие теперь считают, что вера не нуждается в подпорках науки, а наука (вернее, философия) для свободного развития якобы должна быть избавлена от влияния веры, поскольку вера настаивает на существовании незыблемых истин, философия же таковые отвергает. В результате мы получили размывание морали и нравственности в обществе, которое не понимает цели своего существования (ибо цель дается верой). Таким образом человечество, с одной стороны, получает безграмотных фанатиков, не признающих ценности разума, с другой же — циничных интеллектуалов, презирающих общечеловеческую мораль. Это очень опасно, так как ведет к распространению всякого рода порочных явлений и угрожает самому существованию цивилизации: безнравственные политики, имея в своих руках ядерное оружие, запросто могут погубить планету. Чтобы этого не случилось, вера и разум должны идти рука об руку, как это завещали Отцы церкви, а также мыслители Востока и Запада: Жак Маритен, Эдит Штайн, Петр Чаадаев, Владимир Соловьев, Павел Флоренский, Владимир Лосский. В средневековом католичестве ту же линию проводили Ансельм Кентерберийский, святой Бонавентура и Фома Аквинский[1277]. Вывод был прост: науку следует подчинить вере, как это было в Средние века.

Двадцатый год понтификата Иоанна Павла II ознаменовался изданием еще нескольких важных документов. Причем все они увидели свет в течение одного месяца — июля. Некоторые католики шутили, что благодаря Войтыле они попали в клуб «ежемесячной энциклики» и «еженедельного апостольского послания».

Итак, 30 июня 1998 года было обнародовано апостольское послание «Ad tuendam fidem» («В защиту веры»), где определялись наказания для тех преподавателей семинарий, которые нарушат присягу и примутся учить тому, что не вписывается в рамки церковной доктрины (сама присяга была введена в 1989 году). Конгрегация вероучения в тот же день выпустила комментарий, в котором объясняла, что именно можно считать учением церкви. Сотрудники Ратцингера разделили таковое на три уровня: высший — это истина, явленная Господом; средний — истина, основанная на логичном умозаключении или вытекающая из исторической необходимости; низший — разнообразные заявления римского папы и епископов, даже те, что не имеют официального характера. Каждый уровень был проиллюстрирован примером из истории. В частности, истина, вытекающая из исторической необходимости, пояснялась на примере декларации Льва XIII от 1896 года, провозглашавшей ничтожность рукоположения англиканских священников. Это немедленно вызвало новое столкновение с англиканами и недоумение многих католиков.

Шестого июля 1998 года курия издала апостольское послание «Dies Domini» («День Господень»), в котором Иоанн Павел II напоминал пастве, что каждый правоверный католик обязан ходить на воскресную мессу. Не потому, что так велит церковь, а потому, что это — неотъемлемая часть христианского сознания. По сути, это послание дополняло энциклику 1981 года «Laborem exercens»: если первая говорила о том, как трудиться, то новый документ — о том, как использовать выходной.

Наконец, третье апостольское послание, опубликованное в июле, — «Aposto­los suos» («Своих апостолов») — определяло прерогативы местных конференций епископов и вводило правило, согласно которому их решения обязательны к исполнению лишь после одобрения римским папой[1278].

* * *

Когда в 1987 году Иоанн Павел II был в Польше, Ярузельский парировал его обвинения в нарушении прав человека рассказом о германском и американском империализме. В устах польского лидера это звучало как оправдание, попытка смягчить удар, но на Кубе, куда Войтыла прилетел в январе 1998 года, слова об ответственности империалистов за истребление индейцев, эксплуатацию негров и захватническую политику выглядели очень даже к месту, чем не преминул воспользоваться Фидель Кастро, который в своей приветственной речи провел параллель между мученичеством первых христиан и эмбарго, наложенным США на Кубу. «Революция, как и церковь, тоже имеет своих мучеников…» — подытожил лидер кубинской компартии, некогда обучавшийся в школе иезуитов. Иоанн Павел II, со своей стороны, постарался быть любезным с хозяевами: в интервью над Атлантическим океаном назвал Че Гевару искренним борцом за права бедных, и заявил, что благодаря марксистам Куба за последние сорок лет существенно повысила уровень школьного образования и улучшила систему здравоохранения. «В советском блоке было так же»[1279].