Иоанн Павел II. Поляк на Святом престоле

В Чехии, как и вообще в Европе, власть понемногу забирали левые. Правоцентристский премьер Вацлав Клаус, этот чешский Бальцерович, который при поддержке христианских демократов осуществил либеральные реформы, терял почву под ногами. Сначала его невзлюбили словаки, сильно пострадавшие от экономической трансформации, — это привело в конце 1992 года к распаду страны. Потом, в обстановке внутриблоковых свар и коррупционных скандалов, от Клауса отвернулись и чехи. Конец 1997 года подвел черту под деятельностью его кабинета. Совершенно как в Италии, на смену правоцентристу явился банкир-технократ, а затем настала очередь социалистов, хотя главой государства остался старый диссидент Гавел.

Чуть ранее тем же путем, хотя и более драматично, пошла Албания. С января по март в стране полыхал настоящий бунт, вызванный обрушением финансовых пирамид. В итоге утратили власть победители коммунистической диктатуры, а в стране на некоторое время разместился международный миротворческий контингент во главе с Италией.

Этот взрыв недовольства сильно подействовал на Иоанна Павла II. Третьего июня он заявил в проповеди, прочитанной в Гнезно: «Нередко мы с болью отмечаем, что возвращения права на независимость и расширения экономических и политических свобод недостаточно для выстраивания европейского единства. Как тут не вспомнить о трагедии народов бывшей Югославии, драме албанского народа и огромном бремени, возложенном на все общества, которые сбросили ярмо тоталитарной коммунистической системы». Из этого он делал традиционный для себя вывод: «Основа европейского самосознания — христианство. А нынешнее отсутствие ее духовного единства вытекает из кризиса именно христианского самосознания»[1268].

Эту речь среди прочих слушали президенты Германии, Чехии, Венгрии, Словакии, Украины, Польши и Литвы, прибывшие на папскую мессу. Кто мог представить такое восемнадцать лет назад, когда Иоанн Павел II впервые обратился здесь с призывом к христианскому единству?

Без сомнения, эта поездка, хоть и случилась на пике успехов посткоммунистов, оказалась куда более удачной, чем визит шестилетней давности. Евхаристический конгресс, именитые гости и, как всегда, восторженные толпы земляков — все это придавало сил. «Поможем! Поможем!» — скандировали поляки в Гожове Великопольском в ответ на просьбу Войтылы молиться за него, чтобы он сумел ввести церковь в третье тысячелетие. «Знаю этот возглас, — откликнулся римский папа. — Может, на этот раз выйдет лучше». Шуточки для посвященных, отголосок ушедших времен. Партийная пропаганда семидесятых на все лады склоняла это «Поможем», выдавая его за единодушный ответ гданьских рабочих Гереку, когда тот в январе 1971 года обратился к ним с призывом помочь властям исправить ситуацию[1269].

На этот раз власти не чинили римскому папе препятствий, да и католические деятели провели хорошую подготовку. Целый год перед приездом Войтылы краковский общественный институт Tertio Millenio организовывал встречи интеллигенции, епископов и журналистов для обсуждения ситуации в стране. Государственное телевидение на протяжении трех месяцев транслировало интервью с директором института доминиканцем Мацеем Зембой, который разъяснял нюансы учения Иоанна Павла II. Католическое информагентство, основанное епископатом в 1993 году, накануне прилета первосвященника издало путеводитель для журналистов, в котором описывало состояние религиозных дел в Польше и помогало сориентироваться в идеях наместника святого Петра. В ходе самого паломничества сотрудники агентства, во всеоружии новейших технологий, регулярно публиковали коммюнике о перипетиях визита.

Кроме Вроцлава, Гнезно и Гожова Великопольского, Иоанн Павел II заглянул в Легницу, Познань, Калиш, Ченстохову, Закопане, Людзмеж, Краков, Дуклю и Кросно. Как обычно, он избегал говорить о политике, делая упор на культуре как становом хребте народа. Впрочем, его политические симпатии ни для кого не были секретом. «Благодарим тебя, святой отец, что ты вытянул нас из красной неволи, а ныне учишь, как наш родной польский дом очистить от всего, что его позорит и губит», — обратился к нему, преклонив колени, градоначальник Закопан.