Йога Васиштхи Том 1

33–36. Там было множество существ, запутавшихся, как шелковичные черви, в собственных ограничениях; сверху было небо, снизу – черная земля, и раздавалось гудение туч комаров-сиддхов, наполнявших небеса. Углы храма были заплетены густой паутиной дыма, который был облаками, и пчелы небесных колесниц сновали под бамбуковой крышей, где гуляли ветра. Множество игривых богов и демонов носилось и забавлялось, играя, над городами, деревнями и домами, которые были просто различными вещами и инструментами внутри храма. Капли и лужи воды в нем были озерами, морями и реками; в разных частях этого блистающего мира были и рай, и преисподняя, и земля.

37–38. Где-то здесь, в дальнем уголке пространства, в долине между гор, бывших комками грязи, располагалась одна горная деревня. Там, среди лесов, гор и рек, подле своего священного огня, с женой и детьми жил дваждырожденный брахман, не болея, питаясь молоком, не страшась даже царя и привечая странников и гостей в соответствии с законами дхармы.

Такова сарга восемнадцатая «История о Лиле. Об иллюзии мира» книги третьей «О создании» Маха-Рамаяны Шри Васиштхи, ведущей к Освобождению, записанной Валмики.

Сарга 19. История о Лиле. Смерть брахмана.

Богиня сказала:

1–4. Этот брахман был сходен с известным Васиштхой своей жизнью, внешним видом, делами, знаниями, достоинством и силой, но не обязанностями при царском дворе. Его тоже звали Васиштха, и у него была жена по имени Арундхати, прекрасная и луноликая, подобная небесной Арундхати на земле. Она была такая же, как и известная Арундхати, в жизни, красоте и одеждах, делах и знании, достоинстве и судьбе, но отличалась от нее чистотой ума. Неподдельной любовью и преданностью, грациозными движениями она была подобна прекрасному сияющему лотосу. Для Васиштхи она была всем в этой жизни.

5–9. Однажды, сидя на вершине холма на траве среди сосен, Васиштха увидел внизу пожелавшего заняться охотой царя, в сопровождении многочисленной свиты и огромной армии, издававших шум, как будто желая сотрясти гору Меру. Трепещущие опахала и развевающиеся флаги искрились лунным светом и были подобны ожившему, увитому качающимися лианами лесу, над которым раскинулось небо из мозаики множества белых зонтов. Лошадиные копыта вздымали с земли тучи пыли, наполнившие воздух; слоны с высоко поднятыми хоботами трубили и несли на своих спинах узорчатые башни. Все живые существа разбегались в разные стороны от великого шума, повсюду сияли золотые украшения с драгоценными каменьями.

10–13. Увидев царя, брахман подумал:

О, как прекрасна жизнь царя! Она наполнена всеми возможными наслаждениями! Буду ли я когда-нибудь царем всей земли, обладающим всеми этими армиями, колесницами, слонами, конями, флагами и опахалами? Когда я, утомленный любовными утехами, буду вдыхать сладкие ароматы жасмина и душистого манго, исходящие от женщин моего гарема? Когда я сделаю счастливыми и как будто сияющими лунным светом лица женщин города, умащенные камфарой и сандалом? Когда слава обо мне разлетится по всему свету?

14–15. С тех пор мудрого не оставляла эта мысль, но он продолжал, как всегда, прилежно и без лени выполнять свои обязанности, пока длилась жизнь. Как от заморозков замерзает вода и увядают лотосы в пруду, так и этот дваждырожденный однажды постарел.

16–18. Когда он стал близок к смерти, его жена погрузилась в глубокую печаль, как от жара солнца вянет цветок, время которого прошло. Она поклонялась мне, как и ты, красавица, и, постигнув, что бессмертие недостижимо, взмолилась мне о таком желании: «О богиня, пусть душа моего умершего мужа не покинет эту комнату!» Поскольку речь шла лишь о ее иллюзии, я даровала ей исполнение этого желания.

19–23. Скоро мудрый умер, подчиняясь силе времени, и остался в пространстве комнаты как тонкий дух. Хотя его тело было только пространством, он стал великим царем силой своих многих прошлых желаний. Он превратился в могучего покорителя всей земли, силой подчинил себе рай и милостью защитил преисподнюю, став правителем всех трех миров. Он был огнем разрушения для леса своих врагов, богом любви – для женщин; для ветров искушений он был самой горой Меру, а для лотосов мудрых садху – сияющим солнцем. Он как в зеркале отражал в себе все писания; для нуждающихся стал деревом, исполняющим желания; был опорой для достойнейших из дваждырожденных и полной луной, сияющей нектаром дхармы.

24–27. Когда дваждырожденный умер, он оставался в виде тонкого незримого тела в пространстве своего сознания, пребывая в своих дворцовых покоях. Жена этого брахмана в тяжкой скорби крайне исхудала и почернела, как стручок фасоли, и от горя ее сердце разорвалось. Она умерла вслед за своим мужем и, оставив свое тело далеко позади, в тонком теле воссоединилась с ним. Она устремилась к мужу, как полноводная река, и ее печали прекратились, как у цветка с наступлением весны.