Йомсвикинг

– Я не трус, – рыкнул Бьёрн, и его глаза потемнели.

– Вон деревце там, видишь? – Аслак указал на молодую березку на приличном расстоянии от нас.

– Да, – ответил Бьёрн.

– Если ты не трус, иди туда.

Бьёрн посмотрел на него, а тот на лук в моих руках. Брат понял, к чему все идет, и это ему ужасно не понравилось.

– Я могу сражаться, – заявил он. – Я знаю, как убивают.

– Нам не нужны люди, которые могут сражаться. – Аслак отщипнул от стебля еще листочек.

– Этому мы можем их научить, – раздался голос чернобородого, с которым я только что бился.

– Это правда, – продолжил Аслак. – Мы можем научить бить и колоть. Но мы не можем научить мужеству. – Он поковырялся у себя в зубах и бросил беглый взгляд сначала на меня, а потом на Бьёрна. – К нам часто приходят такие же, как вы, братья или друзья, служившие в одной дружине. Все они говорят, что они смелые и отважные воины в бою, когда поют мечи и свистят стрелы. Но все дело в том, что мужеством можно похваляться, а вот показать его трудно.

– Я могу вам его показать, – решительно произнес Бьёрн. Он опустил ведро и направил топор на тех двух с дубовыми дубинами. – Я могу побороть их обоих.

Аслак вздохнул, сплюнул кусочек стебля.

– Когда к нам попадают братья или друзья, мы проверяем их на мужество, позволяя одному выпустить стрелу против другого. – Он подошел к Бьёрну и пнул ведро. – Подними его, мальчик, и иди к дереву. Если ты откажешься, то тебе нечего здесь делать. Лишь самые отважные удостаиваются места среди йомсвикингов!

Бьёрн поднял ведро и пошел. В его чертах сквозило что-то, похожее на стыд, пока он, оглядываясь назад, двигался в сторону деревца.

– А ты, – уставился своими серыми глазами на меня Аслак, – хорошо владеешь луком?

– Нет, – ответил я, потому что не хотел стрелять.

– Мне жаль твоего брата. – Аслак схватил меня за плечо и поставил перед собой. – Попробуй выстрелить как можно лучше и не вздумай стрелять в сторону. Я по твоим глазам сразу замечу, если соберешься так поступить.

– Тогда я лучше откажусь.

– Другие могут выпустить стрелу вместо тебя, если тебе так хочется. Но тогда спроси у себя, действительно ли ты готов доверить жизнь своего брата людям, которых совсем не знаешь.

Бьёрн дошел до березки. Встал к нам лицом, и чернобородый прокричал ему, чтобы он держал ведро на вытянутой руке. Бьёрн так и сделал. Он не дрожал, взгляд был твердым. Я понял, что сейчас проверяют не мое умение стрелять из лука, а мужество моего брата. Бьёрн находился на расстоянии примерно сорока шагов, что было не так далеко для такой крупной цели. Лук был тяжелым, и мне пришлось приложить все свои силы, чтобы держащая стрелу рука не тряслась. То, что я ни разу не стрелял из этого лука, усложняло задачу, но я поступил так, как делал обычно. Сначала посмотрел на цель – ведро, болтавшееся в руке моего брата, прицелившись в самую середину. Сделал вздох прежде, чем выпустить стрелу. Раздался хлопок, и я опустил лук. Стрела попала в ведро.

– Стреляй еще, – крикнул мне Бьёрн. – Ведро все равно уже испорчено!

Отвага моего брата, должно быть, передалась мне, потому что я протянул руку к Аслаку, чтобы он подал мне стрелу. Ему это не понравилось. Он выплюнул зеленую массу, которую жевал, и сердито посмотрел на меня.

– Попроси брата вернуться.

Я крикнул Бьёрну, чтобы он возвращался. Бьёрн вернул ведро Аслаку, тот вынул из него стрелу и убрал ее за спину.

– Ты прошел испытание, – сказал он, отдавая стрелу брату. – Неси ее к Вагну. Он запишет тебя на один из кораблей.

– А что с Торстейном?

Аслак поправил накидку на культе:

– Он слишком молод.

Бьёрн подошел ко мне.

– Мой брат молод, – согласился он. – Но у него столько мужества, сколько я не встречал ни у одного взрослого воина. Он спас мою жизнь в поединке. Он прекрасный корабел. Лодка, на которой мы приплыли сюда, сделана его руками.

– Это не делает его старше, – произнес Аслак.

– Дайте ему ведро! Вы увидите, что он не дрогнет!

Подул ветер с севера. Я услышал шелест листьев на деревьях, склоняющих свои кроны от ветра, увидел капельки утренней росы на траве. Пахло влажной землей и соленым морем.

– Вокруг много хуторов, где он может поискать себе работу. Через несколько лет, когда он подрастет, мы вернемся к этому разговору. Я обещаю.

Бьёрн повторил, что я очень храбрый, что я не дрогну, что мы сражались с ним плечом к плечу, что я убил десятерых. На что однорукий лишь рассмеялся и сказал, что это ложь. Бьёрн пришел в бешенство, пнул кочку, зарычал. Я видел, как сжимаются его кулаки, как кипит в нем ярость, та ярость, которая, как я теперь знал, была присуща и мне. Брат повернулся ко мне.