Йомсвикинг

Когда я подошел к корпусу, услышал ее голос. «Холодно», – прошептала она. Послышался ответ, постукивание кремнем, и кто-то начал раздувать огонь. Когда я заглянул в отверстие для весла, она стояла прямо передо мной, с плащом в руке, а под ее ногами лежала овчина. Мужчина поднялся, он стоял ко мне спиной, немного согнувшись, дуя на трут в руках, через его плечо мне было видно, как разгорается огонь. Мужчина поднес факел к очагу и там вспыхнул огонь. Он выпрямился и снял с себя плащ с капюшоном, но из-за того, что он по-прежнему стоял ко мне спиной, я не видел, кто это был. Торгунна была одета в коричневое платье со шнуровкой на плечах. Она распустила эту шнуровку, платье скользнуло на пол, и вот она стояла обнаженная в этом мерцающем свете. Мне были видны ее узкие плечи, высокая грудь с торчащими сосками, маленькие бледные руки, которые она прижала к своему животу. Она повернулась боком, выпятила живот немного вперед, изгибая спину.

– Ты видишь?

Мужчина ничего не ответил.

– Два полнолуния, может быть, три. И станет заметно.

Мужчина снял с себя рубаху и подошел к ней. Он положил свою руку ей на щеку и притянул к себе. Они поцеловались, но он все так и стоял ко мне спиной.

– Что мы будем делать, когда станет заметно? – Торгунна обвила его голую спину руками и поцеловала в ямку на шее. – Когда отец увидит, что мы будем делать…

Она так и не дождалась ответа. Вместо этого мужчина расстегнул ремень. Брюки спустились на щиколотки, и они стояли нагие друг напротив друга.

– Холодно, – прошептала она.

– Иди, я согрею тебя.

Я узнал этот голос. Возможно, я шевельнулся, стоя снаружи, потому что мужчина поднял голову, как будто прислушиваясь. Он повернулся вполоборота ко мне. Это был Бьёрн.

– Это лишь ветер. – Торгунна снова подошла к нему и потянула моего брата за собой на овчину. Она легла на спину и обхватила ногами его бедра, вся эта маленькая женщина скрылась за широкой спиной Бьёрна. Я развернулся и пошел прочь. Мне были слышны стоны Торгунны и шорох двигающихся тел внутри, за стенкой корабля.

На следующий день я ничего не сказал брату. Мне казалось, все, что я вчера видел, не произошло на самом деле, а лишь приснилось мне. Потому что Бьёрн, мой родной брат, не был безумцем. То, что он спал с дочерью Вагна и сделал ей ребенка, было для меня слишком.

В то утро мы начали с борьбы. Посреди двора было расчищено место от снега. У Бьёрна снова появился этот взгляд, казалось, что он был сильно обеспокоен, он не смотрел никому в глаза, его напряженность выражалась в глубокой морщине, пролегшей между бровей. Таким он пробыл бо́льшую часть времени в Йомсборге. Но я, каким же дураком был я, что так и не понял, из-за чего. Сейчас меня так и распирало спросить, как долго это все продолжалось и что они собирались делать, когда Вагн обнаружит, что его дочь ждет ребенка.

Тем утром за занятиями наблюдали Аслак с Крестьянином, я был поставлен бороться с Бьёрном. Мы боролись и раньше, там, откуда я был родом, все мальчишки этим занимались. С самого раннего возраста у Бьёрна борьба получалась хорошо, он был сильным и гибким, и еще никому не удавалось уложить его на лопатки. Аслак объяснил нам, что глима, которую мы называли борьбой, может спасти нас на поле боя. Он считал, что каждая битва проходит в три этапа. Вначале мы сражаемся с луками в руках, стараясь погубить как можно больше противников на расстоянии. Затем в ход идут мечи, топоры и щиты. И наконец, когда битва разворачивается на таком близком расстоянии, что для использования оружия уже нет места, решающим умением становится борьба, именно от нее зависит, останемся мы в живых или же отправимся в палаты Одина.

Бьёрн, как я уже сказал, был отличным борцом, я сам не раз видел, как он побеждал крестьянских парней одного за другим. Один раз он даже дрался с двумя одновременно и, конечно, одержал верх. Но в то утро случилось то, чего до этого еще никогда не бывало: Бьёрна уложили на лопатки, и человеком, сделавшим это, был его собственный брат.

Мы начали хватать друг друга за торс, Бьёрн рассчитывал поднять меня и бросить в сугроб с силой достаточной, чтобы показать, что он сильнейший из нас двоих. А я решил следовать за ним в этой борьбе, чего до этого никогда не делал, мне хотелось быть уверенным, что он поднимет меня и бросит так, чтобы не навредить мне. Но в то утро во мне было столько злости, мне так хотелось крикнуть ему в лицо, что я видел его тем вечером, что знаю, чем он занимается. Когда он поднял меня для броска, я крепко ухватился за его шею. Бьёрн ослабил хватку и зашатался, откашливаясь, казалось сам Один даровал мне неистовство, потому что я наскочил на него, подхватил и хотел бросить. Но Бьёрн пнул меня под коленку, и я упал на спину, а он сел на меня. Потом мы оба встали на ноги, а вокруг нас уже собрались люди. Я слышал: «Братья Тормудсоны дерутся… Смотрите…»