Йомсвикинг

В конце концов я отступился. Сейчас было бесполезно разговаривать об этом с братом. Что сделано, то сделано. Торгунна уже ждала ребенка, оставалось совсем немного времени, и живот будет невозможно скрыть. В кузнице, где я работал, было широкое окно, выходившее на двор, и я часто мог видеть ее, стоя у наковальни и выковывая головки топоров, клинки мечей и наконечники стрел. Обычно она выходила, когда приезжали крестьяне на своих санях, чтобы продать лук, высушенный дягиль и мешки с зерном, которые они придержали до этой поры, в надежде получить хорошую выручку, потому что запасы у всех подходили к концу. Она тщательно укутывалась в шаль и накидку, но это не казалось странным, потому что было холодно. Она была очень красивая, и я замечал, что на ее щеках появился особый румянец, который можно заметить только у женщин, ждущих ребенка. Наступило второе полнолуние после зимнего жертвоприношения, когда Вагн, Торкель и еще некоторые мужчины запрягли лошадей в сани и отправились на охоту. Я был наверху на укреплении, когда они уезжали, потому что меня попросили выковать новые заклепки для петель у северных ворот и мне надо было сделать замеры. Вагн с Торкелем сидели на облучке в передних санях, одетые в накидки из волчьих шкур, плечом к плечу, как братья. Был слышен топот копыт, виден пар, идущий от лошадей. Я долго простоял там, глядя, как они едут по заснеженным холмам. Следы кабанов проходили в нескольких шагах от их саней и уходили прямо в зимнее небо, такое синее, что аж слепило глаза.

Возможно, из-за того, что Вагн уже несколько дней был в отъезде, Бьёрн наконец-то решил поговорить со мной. Я чистил копыта Вингуру в конюшне, когда он неожиданно зашел. На его шерстяной накидке и бороде был виден снег.

– Вот ты где, – сказал он, как будто уже долго искал меня. – Я долго думал, нам следовало бы поговорить. Но все не было подходящего момента. Но сейчас… Сейчас ты здесь. – Он проверил что-то на поясе, локтем придерживая дверь в стойло, и посмотрел на меня. Брат что-то держал в одной руке, плотно прижимая ее к себе, как будто боялся потерять это. – Жертвенный жеребенок поправился. Хорошо.

– Да. Я очень рад этому.

– Ты умеешь ладить с животными, Торстейн. Но ты всегда был таким.

Я положил руку на спину Вингуру, потому что он забеспокоился из-за Бьёрна, нависшего над дверью в стойло.

– Помнишь, как ты прибежал домой с бельчонком? – улыбнулся Бьёрн. – Бедный, ты проплакал потом несколько дней.

– Я знаю, зачем ты пришел, Бьёрн. Я знаю, что происходит.

– Ты еще слишком молод. Ты не понимаешь.

– Я понимаю, что в любом случае Вагн…

Бьёрн ударил по двери, неожиданная злоба охватила его. Он прикрыл глаза, глубоко вздохнул и провел рукой по лицу:

– Я знаю, что ты… говорил с Торгунной.

– Всего пара слов. И это было давно.

– Нам нет нужды говорить больше о том, о чем нам обоим известно. Но ты должен знать, что, если бы у меня была возможность поступить по-другому, я бы так и сделал. Но я не могу. Я беспокоюсь за нее. – Бьёрн открыл глаза и посмотрел на меня. – Она носит моего ребенка.

Я обошел Вингура и встал с другой стороны, наклонился и начал чистить копыто.

– Ты не выглядишь удивленным.

Я продолжал скоблить, сначала вокруг края, постепенно спускаясь к углублению.

– Возможно, я молод, – сказал я. – Но знаю, как у женщин появляются дети.

Бьёрн кашлянул:

– Да. Ты знаешь.

Он раскрыл руку. Между большим и указательным пальцем он держал кристалл. Я видел такие и раньше, но они не были настолько гладкими и так хорошо отшлифованными, как этот. Бьёрн подержал его перед глазами.

– Видишь его, брат? Знаешь, что это за камень?

– Нет.

– Это солнечный камень. Если держать его в направлении солнца, вот так… Он поднес его к одному глазу и прикрыл второй. – По нему можно определить курс в море.

– Ты собираешься уехать отсюда?

– Вместе с тобой, Торстейн. Как только сойдет лед, мы возьмем шнеку и уплывем.

– А как же Торгунна?

– Она поедет с нами.

Я отпустил копыто и выпрямился. Бьёрн по-прежнему держал кристалл перед собой, я взял его в руки и направил на свет, пробивающийся сквозь окна конюшни. Я ничего не увидел сквозь камень, было ощущение, что смотришь сквозь мутное стекло.

– Я убежал из Норвегии, – медленно произнес я. – Мне пришлось бежать от Олава. А теперь ты предлагаешь уехать и отсюда?

Бьёрн открыл дверь в стойло и вошел внутрь. Вингур фыркнул и боком перешел к стене, ему не нравились чужаки. Фенрир вел себя иначе, он кружился вокруг ног Бьёрна, ластился к нему, а Бьёрн, обычно с радостью чесавший его, казалось, в этот раз не обращал на пса никакого внимания.

– Я слышал об одной стране, – сказал Бьёрн. – На другой стороне моря. Западнее Гренландии. Рассказывают, что там уже поселились исландцы. Им очень нужны такие люди, как ты. Торстейн, ты бы мог строить и продавать корабли. Ты бы стал богатым. А мы с Торгунной…

– Земля на западе? – Я сделал шаг навстречу ему. – Нет никаких земель западнее Гренландии.