Йомсвикинг

Наступил шестой день. Стало теплее, снег начал таять под лучами солнца, клонившегося к закату. Мы соорудили себе укрытие прямо на берегу, установили несколько копий и палок на склоне, сверху положили наши плащи, напилили веток сосны и накрыли ими мокрый песок. Затем разожгли небольшой костер, чтобы прокалить ножи. Ими мы прижигали наши раны, которые еще не закрылись, ведь те раны, которые не заживали, могли легко воспалиться. У меня до сих пор остался шрам от лезвия ножа Эйстейна на предплечье.

Мы молили Одина и Фрейю, чтобы Вагн как можно быстрее пришел на своих кораблях, чтобы он нас заметил и забрал отсюда. Мы могли бы теперь отправиться на восток, доехать до какого-нибудь города в земле эстов, потому что йомсвикинги не бывали с набегами в тех местах уже несколько десятков лет и там не было могущественного хёвдинга, который мог бы нас прогнать.

В ту ночь мне снилось, что я сплю дома в Йомсборге. Когда я проснулся, было еще темно, я подумал, что если бы я сейчас протянул руку, то дотронулся бы до спины Бьёрна, спящего рядом со мной. Я обратил внимание, что подо мной не было шкур, лишь ветки, я замерз, рана гноилась. Я поднялся. Вингур стоял накрытый плащом. Фенрира я не увидел.

Я нашел его на берегу. Мой маленький трехногий песик стоял у кромки моря, на его лапы набегали волны. Вдали на горизонте виднелся какой-то отсвет, я понял, что, должно быть, скоро рассвет. Фенрир неотрывно смотрел на этот отсвет, я встал рядом с ним и стал вглядываться в море, как он, потом к нам подошел Эйстейн. Он постоял, прищурился и сказал, что ему кажется, что вдали что-то виднеется.

На холме быстро развели костер. Сложили всю древесину, которая у нас была. Мы все собрались внизу. У меня не было с собой лука, но я помню, как сжал замерзшими руками датский топор, готовый дать отпор в случае, если окажется, что мы привлекли внимание врагов.

Сначала мы увидели один корабль. Он выплывал прямо из сумерек, было видно, как гребцы остановились, подняв весла над водой, в нескольких полетах стрелы от берега. Волны развернули судно боком, и мы смогли увидеть гребцов, сидевших на рундуках, и двоих мужчин на носу. Один из них показывал в сторону суши, второй, казалось, держал лук в руках. Потом показался целый ряд боевых кораблей, они находились чуть в отдалении от первого судна.

– Это наши корабли? – спросил кто-то.

– Я узнаю тот, что идет впереди, – проговорил Эйстейн. – Но что, если на борту Сигвальди со своими людьми?

Эта мысль не понравилась йомсвикингам, лежащим рядом со мной. Если это было так, то мы призвали верную смерть. Они доплывут до суши, а мы, уставшие и голодные, не сможем долго оказывать сопротивление.

– Кто там? – раздался вопрос с корабля. Один из стоявших на носу поднял руку над головой и помахал.

Тогда я встал и спустился на берег, держа датский топор в руках, Фенрир бежал следом за мной. Наверху за холмом Эйстейн с другими йомсвикингами кричали мне, чтобы я немедленно вернулся.

Человек на корабле снова прокричал нам:

– Ты на берегу! Откуда ты?

– Из Йомсборга! – Я поднял топор над головой.

– Ты же Торстейн Тормудсон, так ведь?

– Да! Мой брат с вами?

Мне не ответили. Но мы поняли, что на кораблях наши люди. Спустя некоторое время все спустились на побережье, за нами отправили три лодки. Мы сели в них, завели лошадей, и гребцы поплыли обратно к кораблям.

В скором времени мы были уже далеко в Балтийском море, потеряв землю из вида. Мы узнали, что в море вышло четырнадцать боевых кораблей, многие так и не смогли выйти из озера. Вдоль реки стояли лучники и пускали стрелы, на некоторых кораблях погибло так много людей, что некому было сесть на весла. Я стал расспрашивать находящихся на борту, знали ли они что-нибудь о моем брате. Я кричал йомсвикингам на других кораблях, но мне так ничего и не ответили. Из Йомсборга вышло лишь четырнадцать судов, человеческие потери были огромными. Четырнадцать кораблей, на некоторых из них людей было ровно столько, что можно было грести. Седобородый по имени Фьоле рассказал, что Вагн собрал всех выживших и позволил судам, которые были не нужны, уплыть прочь.

К утру ветер стих, как и двое раненых, затихших навек. Их завернули в плащи, за пояс засунули топоры и опустили за борт. Я поднимал одного из них. Это был юноша. Я не знал, как его звали, но он часто заходил в кузницу и забирал наконечники для стрел. Когда все его отпустили, я продолжал держать, он не выглядел умершим – казалось, он просто спит. Но он умер, и теперь висел лишь на куртке, которая начинала рваться. Фьоле спросил у меня – искал ли я этого человека, был ли это мой брат.

Мы двигались на восток, стараясь держаться подальше от суши. Три дня мы шли по мертвой зыби. Еще несколько человек скончались от ран, полученных в той битве, их тоже опустили за борт. Послышался звук рога Вагна, его корабль развернулся и стоял теперь носом на юг.