Йомсвикинг

– Здесь, на Оркнейских островах, так заведено, что все свободные люди платят подать ярлу, десятую часть всего, что заработают и приобретут!

– Слышал я об этой подати! – Олав взобрался на планширь и встал, как стоял тогда, когда я впервые увидел его. – Десятина от всего имущества – это доля церкви! Но, судя по тому, что я слышал, сейчас передо мной не христианин!

Конечно, мне не нравился оркнейский ярл, его никто не любил. Но из-за слов, сказанных им тогда, я вспоминаю его как человека мужественного. Он со своей дружиной стоял в окружении людей Олава. Кто-то сбежал по сходням, другие собрались у конца пристани. Сигурд не мог не видеть, что их превосходят числом, и не мог не чувствовать, что в этом чужаке, приведшем в его гавань четыре огромных драккара, есть что-то особенное. И все же он прокричал слова, которые должны были уязвить Олава, он не мог не понимать этого.

– Я – Сигурд, сын Хлёдвира! Без страха я живу, и без страха умру! Я буду пировать за столом Одина!

Олав мог повелеть убить Сигурда и всех его дружинников одним взмахом руки, но той ночью никто не погиб. Вместо этого Олав ловко пошел по планширю. Сигурд с усмешкой указал на него, повернувшись к своим людям. И вправду, то было удивительное зрелище. Я подошел поближе, чтобы лучше увидеть, что происходит. Олав шел по планширю, безо всяких усилий удерживая равновесие, придерживая рукой рукоять меча. Глядя на это, Сигурд, сын Хлёдвира, лишь покачал головой и засмеялся, его дружина вторила ему. Но вдруг Олав спрыгнул на причал и будто превратился в огромного зверя, ссутулив спину и пристально глядя на ярла. Смех утих. Дружинники Сигурда потянулись за топорами; другие направили на Олава свои копья. Тот спокойно вытащил меч из ножен, но вместо того, чтобы поднять его, отдал одному из своих людей и откинул плащ, показывая, что больше оружия у него нет. Дружинники Сигурда опустили мечи и копья.

– Десятую часть твоего груза, – произнес Сигурд, кивнув в сторону корабля. – Таков здесь закон. Ты должен…

И тут Олав бросился вперед и ударил его в челюсть. То был мощный удар, ярла развернуло на месте, изо рта вылетела струя крови или слюны. Он стоял пошатываясь, и Олав ухватил его за тунику и швырнул с пристани в воду. Казалось, что дружинников ярла обуял страх, никто из них не поднял оружие. Зато в дело вступили люди Олава. Они мгновенно вклинились в дружину ярла и отобрали у них копья и топоры. Олав очень спокойно шел по причалу, не сводя глаз с ярла, который пытался выбраться на берег.

То, что случилось дальше, впоследствии стало называться «крещением ярла Сигурда», но о том никогда не поминали, если ярл или кто-то из его родичей мог это услышать. Поскольку островитяне ярла сильно не любили, Олава Воронью Кость стали почитать на Оркнейских островах, и я помню, что, хоть меня и испугала дикость его поступка и напомнила о тех жестокостях, жертвой которых стал я сам, тогда я наблюдал за происходящим, невольно восхищаясь этим морским конунгом.

Олав спрыгнул в воду, подошел к ярлу, а потом ударил его кулаком в лицо еще несколько раз. От этого гордый ярл превратился в стонущий бесформенный куль, а Олав обернулся к людям на берегу и сказал громким ясным голосом:

– Здесь больше не будут платить подать ярлу, не умеющему защитить свой народ! Никто здесь не назовется ярлом, пока не примет крещение!

Затем Олав опустил голову ярла под воду.

– Старое время закончилось! – воскликнул он, продолжая удерживать ярла под водой. – Конунги-язычники больше не будут править свободными людьми! Теперь их бог – Белый Христос!

Он вытащил ярла, и поначалу мне показалось, что тот умер, так неподвижно он повис. Вдруг он дернулся, громко застонал и позвал сына. Олав вышел на пристань, остановился и оглянулся, когда Щенок и еще один человек подняли ярла на ноги. Белобородый уже стоял рядом с Олавом, и я увидел, как они обменялись парой слов, прежде чем Олав вновь взошел на свой корабль.

Как только люди ярла смогли взгромоздить его на спину лошади, они все уехали, и пир продолжился. Островитян не испугало то, что Олав упомянул Белого Христа, ведь почти все из них уже знали об этом боге, пришедшем с юга, и многие уже приняли веру в него, с немалой долей вызова, ведь ярл придерживался старой веры и не желал и слышать ни о какой другой.

Гард все спал и не увидел того, что случилось, да и Фенрира было не добудиться, так что я в конце концов оставил человека отсыпаться, а собаку поднял на руки и отправился домой, к усадьбе.

12 Люди Олава

Когда на следующее утро я пустился в путь к гавани, с запада ползли тяжелые тучи. Мы с Фенриром провели ночь в лодке на берегу, а поскольку еды я из дома не захватил, а обитателей усадьбы просить ни о чем не хотел, поднимаясь по тропинке, я испытывал сильный голод. У пирамиды я остановился и помочился. С приступки, где стоял крест, исчез маленький молот Тора. Должно быть, ночью его кто-то убрал.