Йомсвикинг

В тот момент я не понял, что вот-вот произойдет, но многие из нас были в таком же неведении. Когда мы обогнули мыс, перед нами открылся пролив, тянущийся к югу. То был путь к Тронхейму. Но навстречу нам стрелой несся корабль, замеченный нами за мысом, с поднятым парусом и на веслах. На нем плыл Эрленд со своими самыми преданными людьми, лучшими воинами ярла, закаленными в битвах. О самом Эрленде говорили, что он был жестоким человеком, он сжигал людей заживо и отрубал им головы, чтобы запугать других, так чтобы они и не помышляли восстать против его отца. И теперь он шел к нам навстречу, и, судя по скорости, надеялся прорваться сквозь линию, в которую выстроились наши корабли.

Асгейр рявкнул лучникам приготовиться. Бьёрн пихнул меня локтем и подскочил к среднему люку, через который из трюма доставали щиты. Дрожащими руками я надел на лук тетиву, схватил колчан и прицепил его к поясу. Затем встал в центре палубы, рядом с другими лучниками, а Бьёрн занял место передо мной, подняв щит.

– Стреляйте! – прозвучала команда с корабля Олава, и держащие щиты воины присели, дав лучникам возможность выпустить стрелы на вражеский корабль.

– Стреляйте! – крикнул Асгейр. – Стреляйте, во имя Одина!

Бьёрн присел, я нашарил стрелу, наложил на тетиву и натянул лук. У меня тряслась рука, держащая стрелу, я видел воинов, сгрудившихся на носу вражеского корабля: они потрясали топорами и ревели как дикие звери. Теперь они находились всего в броске камня от нас. Я остановил взгляд на одном из бородатых лиц, пустил стрелу и проследил ее полет, она воткнулась прямехонько в лоб тому человеку. Бьёрн повернулся ко мне, удивленно хохотнул, а затем вытянул из-за пояса топор и вновь повернулся к врагу.

– Стреляйте, – крикнул Асгейр. – Стреляйте! Стреляйте!

Я вновь выстрелил. На этот раз стрела прошла слишком высоко, пролетела над головами воинов и воткнулась в парус. Накладывая на тетиву третью стрелу, я заметил Фенрира, он стоял в центре палубы и скулил. Помню, как Асгейр яростно выкрикнул мое имя, когда я кинул лук и бросился к своему песику. Бьёрн последовал за мной, прикрывая меня щитом, пока я поднимал на руки Фенрира. Затем я подбежал к люку, но, поскольку Фенрир был колченогим, он не смог бы сам спуститься в трюм. Я полез вниз по лестнице и услышал, как Асгейр вновь кричит мне, обещая собственноручно меня зарубить, если я тут же не вернусь на свое место.

Под палубой царила странная тишина. Я стоял, окруженный сундуками Олава, и мне казалось, что время остановилось. Но я вряд ли простоял там долго, не больше одного вздоха. В люке появилось лицо Бьёрна, и он крикнул, чтобы я побыстрей выбирался, надо драться!

Следующее, что я помню, – это как вновь стою на палубе. Лук натянут, стрела у щеки, а взгляд устремлен на корабль ярла. Он стоит вплотную к носу корабля Олава и пытается пройти между двух кораблей.

Я пускаю стрелу в воинов на борту. В море редко бывает так, как на поле боя, когда лучники осыпают врагов градом стрел. Здесь каждая твоя стрела направлена в лицо, тело живого человека, такого, как и ты, и, выпуская стрелу, ты знаешь, что глаза, только что устремленные на тебя, скоро потухнут.

Тем вечером я отнял три жизни всего лишь четырьмя стрелами. Корабль Эрленда не смог пробиться мимо корабля Олава, Сигурд приказал вновь опустить весла в воду, и корабль Олава, гораздо больше и тяжелей, ударил в борт драккару Эрленда. Затем полетели крюки, и уйти Эрленд уже не мог. Олав разбойничал на море два десятилетия, и в то время, пожалуй, никто не мог сравняться с ним в морских сражениях. Теперь же у него было пять кораблей, а у незнакомца, в такой спешке плывущего из Тронхейма, был только один. Наверное, Олав считал это легкой победой, настолько легкой, что он, должно быть, рассчитывал убить всех собственноручно, без нашей помощи.

Но корабль Эрленда получил пробоину от удара Олава и начал наполняться водой. Поэтому Эрленд приказал своим воинам идти на абордаж. Единственная их надежда спастись – это очистить корабль врага и уплыть на нем.

Должно быть, Олав был очень удивлен, когда увидел, что воины на корабле Эрленда сами начали тянуть абордажные канаты. Вскоре корабли сошлись бортами, и люди Эрленда запрыгнули на борт.

Это было ужасное зрелище. Дружинники Олава были вымотаны после гребли, к тому же застигнуты врасплох. Воины ярла устремились на корабль прямо перед мачтой, мгновенно перебили всех на носу корабля и заставили остальных отступить к корме. У выживших не было иного выбора, кроме как быстро поставить стену из щитов поперек палубы, а Олав и Сигурд отступили к корме.

– На весла! – приказал Асгейр.

Помню, что, садясь на сундучок, я надеялся, что он струсил и решил приказать нам убираться отсюда. Но Асгейр поднял руку, указывая вперед: «Весла! Весла!»

Корабль Олава уже начал удаляться от нас к северу, ведь он был связан с кораблем Эрленда, а там по-прежнему был поднят парус. За нами шли остальные три корабля; весла врезались в воду, а те, кто не сидел на веслах, стояли у планширя, готовые броситься на выручку к Олаву.