Йомсвикинг

Мы с Бьёрном и Рагнаром Кузнечным Молотом держались той ночью вместе. Рагнар Кузнечный Молот был одним из немногих счастливчиков, которые не получили ни царапины, и он обещал, что постережет, если мы заснем. Но ни я, ни Бьёрн не смогли отдохнуть той ночью. Так часто случается после битвы: в теле еще долго бурлит кровь. Меня уложили на спину, раненую ногу я положил на ноги Бьёрна, а под голову мне сунули свернутую шкуру, чтобы я мог пить. Той ночью на небе не было ни звезд, ни луны, и, наверное, Олаву следовало бы приказать шкиперам погасить огни, чтобы нас невозможно было заметить. Но Олав не подумал об этом. Корабли стояли на якоре таким образом, что корабль Олава был в центре, а вокруг выстроились остальные четыре, обращенные на все четыре стороны света. Так ему была обеспечена защита, если люди ярла все-таки нападут.

Вскоре Бьёрн и Рагнар Кузнечный Молот повернулись к кораблю нашего вождя, несколько наших встали и подошли к планширю. Я тоже поднялся на ноги. Бьёрн не хотел, чтобы я вставал, смотреть там не на что, сказал он. Но я хромая добрался до борта и увидел, что на рее корабля Олава болтается какой-то человек.

– Я думал, мы всех убили, – вырвалось у Коня, и он сплюнул в воду.

По-видимому, Олав со своей командой обвязали пленнику лодыжки, тот висел вверх ногами, а голова находилась на уровне глаз Олава. Руки ему связали на спине и содрали с него всю одежду.

Наверное, Бьёрн знал, что будет дальше, он схватил меня за руку и сказал, что нам лучше вернуться на свое место и лечь. Но я не шевельнулся. Олав подошел к пленнику, держа в руке нож, и сделал длинный надрез у него на груди. Ночную тьму прорезал вопль. Олав отошел на шаг и нанес еще один удар, который пришелся по лицу бедолаги.

После той ночи я не мог относиться к Олаву так, как прежде. Ведь я восхищался им, видел в нем что-то великое, почти божественное. Но, глядя на то, как он до смерти пытает воина ярла, я видел перед собой всего лишь еще одного предводителя разбойников. Вряд ли этого человека было трудно заставить говорить, я думаю, он рассказал все еще до того, как Олав его подвесил. Вероятно, Олав хотел, чтобы мы увидели, как страшен он может быть, и поэтому убил несчастного с такой жестокостью? Олав взял у Сигурда копье и просунул в рот пленнику. Сигурд и второй дружинник подошли и ухватили висящего за предплечья. Олав стал проталкивать копье вверх, пока наконечник не вышел из живота. Человек все еще жил, но казалось, что Олав потерял к нему интерес, отошел к своему псу и стал гладить его по загривку. Пленника опустили на палубу, копье вытащили. Сигурд велел перекинуть его через планширь и перерезал ему горло, а дружинники вышвырнули труп за борт.

Остаток вечера Бьёрн молчал и не притрагивался к пиву. Я сидел повернувшись спиной к планширю, а Фенрир, должно быть, понял, что мне плохо, он подошел и забрался мне на колени. Ведь Бьёрн не мог не знать, что Олав за человек, вряд ли он в первый раз вытворяет что-то подобное. И все же он решил следовать за ним. Что бы сказал на это отец? Ему бы не понравилось, что мы служим разбойнику. Помню, Бьёрн сидел уставившись перед собой, а мне так хотелось, чтобы он что-то сказал, хоть пару слов о том, что ему не нравится поступок Олава. Но, насколько я помню, он просидел всю ту ночь, не говоря ни слова.

Должно быть, я уснул перед рассветом, помню, как просыпаюсь оттого, что Бьёрн легко толкает меня в плечо. Он качает головой, и я вдруг замечаю слезы на своих щеках. Потом я вновь погружаюсь в сон и вновь оказываюсь на палубе корабля, мы с Бьёрном перепрыгиваем через планширь корабля Эрленда Хаконссона. Теперь все видится более ясно: блеск наконечников копий и топоров, люди, вонзающие друг в друга кинжалы и саксы, а у борта сидит человек и пытается удержать кишки, вываливающиеся из распоротого живота. Я вижу, как моя нога опускается на голову воина ярла, и слышу чавкающий звук, с которым топор выходит из черепа.

Ужасно это – отнимать жизнь у человека.

Когда я проснулся, шел дождь. Брезжил рассвет, и люди на борту готовились спустить весла. Бьёрн мне кивнул, он уже сидел с веслом в руках. Я едва успел встать, как услышал голос Сигурда с корабля Олава: «Весла!»

Гребцы опустили весла в воду, и рулевые взяли курс дальше во фьорд.

От пленника Олав узнал, что бонды захватили все хутора в той местности, куда мы теперь держали путь, и что Эрленду пришлось бежать. Поэтому Олав, должно быть, подумал, что плыть дальше безопасно. Мы пока этого не знали, но он так все устроил, что несколько из числа самых преданных ему людей смешались с бондами и давно уже подстрекали их к мятежу.