Йомсвикинг

От Олава вестей не было, но я боялся, что он просто выжидает, хочет посмотреть, выживет ли Бьёрн или нет, а потом огласит над берегом смертный приговор и прикажет своим воинам схватить нас. Время от времени я взглядывал на его корабль, но не видел ни его, ни Сигурда. Роса я видел только один раз, он стоял на берегу, опираясь на палку, нога была перевязана какими-то тряпками. С ним был его брат и еще несколько мужчин, и Рос, обращаясь к ним, указывал на наш корабль. Я подозревал, что он подговаривает других убить меня и Бьёрна, как только представится такая возможность.

Я весь день просидел рядом с братом. Рагнар Кузнечный Молот сидел со мной, он сказал, чтобы я лег рядом с братом, чтобы согреть его, и, когда стемнело, я погрузился в беспокойный сон, а Рагнар сидел, держа на коленях топор, и смотрел в ночь. Я еще этого не знал, но Рагнар был прославленным воином, умевшим впадать в ярость берсерка. Если бы Рагнар не сторожил нас тогда ночами, Рос и его люди наверняка взобрались бы на борт и убили нас. Но они не осмелились напасть, видя, что Рагнар сидит на страже.

Два дня и три ночи я не отходил от Бьёрна. Олава и Сигурда было не видать, они оставались в усадьбе Хладир. Там Олав сидел на престоле Хакона ярла и долго беседовал с бондами Трёнделага. Орм Люргья, должно быть, уже видел себя новым ярлом всего Трёнделага, но передавали, что Олав не просто уговорил его отказаться от этих планов, дав ему еще денег, но и убедил его внушить своим самым преданным людям, что Норвегии необходим конунг. Тем временем Сигурд рассказывал трёндам, что Олав происходит от самого Харальда Прекрасноволосого. Бондам, в сущности, было безразлично происхождение Олава, гораздо больше их интересовало его серебро. Поэтому большую часть тех дней в усадьбе Хладир Олав провел подкупая сторонников, и, как рассказывали, на деньги он не скупился. Мало того. Он пообещал, что тому мужчине или той женщине, кто принесет ему голову ярла, он даст столько серебра, сколько весит этот человек.

На четвертый день мы вновь пустились в путь, но отплыли недалеко. По слухам, Олаву приснился сон: на пологой скале сидит и скулит собака, а поскольку недалеко от усадьбы ярла была именно такая скала, он решил, что ему грозит несчастье, если он и дальше будет здесь оставаться. Так что мы отплыли, прошли вдоль берега к заливу, в который впадает река Гаула, и пристали там к берегу. Мы едва успели поднять парус, как надо было вновь его убирать; от Хладира на севере нас отделяла всего лишь узкая полоска земли.

Прямо на берегу располагалась усадьба Римуль, которая считалась богатейшей усадьбой в Трёнделаге после Хладира. Здесь нам посулили и еду, и питье, ведь хозяин усадьбы давно находился в тени ярла и обитатели Римуля ненавидели его на протяжении нескольких поколений. Я так и не узнал, как звали здешнего бонда, мы, простые воины, звали его просто хозяин Римуля. Когда мы подплывали к берегу, он стоял на берегу со своими сыновьями и приветствовал нас.

Хозяин Римуля уже приготовился к пиру, и Олав разослал на корабли известия, кто пойдет с ним. От нашего корабля были званы Асгейр Штаны и Конь, но каково же было мое удивление, когда мне сказали, что я тоже должен пойти. Я никак не мог понять почему, но Асгейр объяснил, что Щенок, как сын оркнейского ярла, тоже приглашен, а каждый человек такого положения мог взять с собой в сопровождение одного воина, и Щенок выбрал меня.

Сначала я отказался, мне не хотелось покидать Бьёрна. Но Рагнар сел рядом с ним и сказал, что я должен пойти.

– Будет мудро, если ты покажешь, что повинуешься Олаву, – сказал он. – Если останешься здесь, пощады не будет ни тебе, ни Бьёрну.

Помню, что в тот день было жарко. У берега раскинулась равнина, только что распаханные пашни на ней исходили паром под солнцем. Усадьбу Римуль было видно с палубы корабля, она находилась в нескольких полетах стрелы вглубь берега, на холме, который едва поднимался над полями вокруг. Здесь снег уже совсем растаял, глинистая земля была мокрой. Когда мы начали свой путь к усадьбе, северный ветер принес запах дыма и жареного мяса. Поначалу мы со Щенком шли бок о бок, но сыну ярла это, наверное, не понравилось, он все убыстрял шаг, и я уже не смог поспевать за ним из-за своей хромой ноги, так что поплелся позади него. Он повернулся, на глупом ребяческом лице появилась усмешка.

О Щенке говорили, что, когда Эрленд напал на корабль, он спрятался под палубой. По этой причине его теперь считали трусом, люди Олава его презирали. Должно быть, это не давало Щенку покоя, и ему, верно, было приятно явиться на пир в Римуле в сопровождении такого юнца, как я: обитатели усадьбы вполне могли подумать, что я его раб.