Иосиф Флавий. История про историка

Из этих слов вроде бы следует, во-первых, что книга все же была написана на арамейском, так как именно этот язык был «лингва франка» для жителей Междуречья того времени, а во-вторых, она приобрела в том регионе достаточную известность. Правда, Тесса Раджак справедливо указывает, что Иосиф, вероятнее всего, владел иудейским диалектом арамейского, который был далеко не всегда понятен жителям Вавилонии, Персии, Адиабены и других областей Парфянской империи. Так что в первую очередь она, видимо, все же предназначалась для проживающих там евреев, хотя и это мнение тоже неоднозначно.

Среди неевреев, безусловно, также должны были найтись читатели такой книги, и, обращаясь к ним, Иосиф прежде всего хотел показать мощь Рима и его армии, сумевшей сломить сопротивление народа, по меньшей мере не уступавшего римлянам ни в мужестве, ни в силе интеллекта и обладавшего крепостями, которые по понятиям того времени считались неприступными.

Таким образом, книга несла в себе своеобразное предостережение Парфии и ее народам от прямого столкновения с Римом, которое может закончиться для них крайне плачевно. Но если это так, то предостережение было почти излишним: правивший в то время Парфией Вологез (58–78) понял это десятилетием раньше, и еще в 63 году заключил мирный договор с римлянами, и с тех пор до конца своей жизни предпочитал пользоваться исключительно дипломатическими методами, да и его преемник Пакор II (78–105) придерживался той же политики.

Именно этим, видимо, и объяснялось то, что Вологез проигнорировал попытки политического руководства Иерусалима призвать его на помощь. А такие попытки наверняка предпринимались: в 66–69 годах, когда судьба восстания была еще не решена, евреи явно делали ставку на подмогу Парфии и живущих там своих соплеменников. Больше того — в какой-то момент еврейского восстания Вологез выразил готовность послать в помощь римлянам сорокатысячную армию.

Словом, повторим, арамейский вариант «Иудейской войны» был адресован в первую очередь евреям, жившим в Азии, но, как и евреи Рима, чувствовавшим свою неразрывную связь с Иерусалимским Храмом. Именно им важно было получить ответ на вопрос о том, как стала возможной общенациональная трагедия и кто несет за нее ответственность. И Иосиф Флавий дал ответы на эти вопросы — в соответствии, понятное дело, с собственным видением.

Центральной мыслью книги стала идея, которая лежит в основе всей последующей еврейской эсхатологии — о том, что Храм был разрушен за грехи еврейского народа, главным из которых стали непрестанные распри между самими евреями, их ненависть друг к другу. Римляне, таким образом, выступили лишь орудием в руках Всевышнего, и теперь евреям остается лишь принять Его волю и постараться искупить этот грех, и тогда, возможно, Бог вернет им былое величие и свободу. Пока же этого не произошло, им следует оставаться лояльными гражданами Рима.

Арамейский вариант, вероятнее всего, был по объему значительно меньше известной нам «Иудейской войны» и содержал лишь описание событий 67–70 годов, а может, и вообще только последнего года восстания.

В то же время, по мнению известного израильского историка, автора академического комментария к «Жизнеописанию» Даниэля Шварца, не исключено, что в арамейском варианте куда более подробно, чем в известном нам тексте «Иудейской войны», излагалась деятельность Иосифа в качестве коменданта Галилеи, и именно эту часть книги он использовал потом в качестве основы «Жизнеописания», переложив ее на греческий язык[61].

Десмонд Сьюард предполагает, что Иосиф перевел несколько глав своего сочинения на латынь или греческий для Веспасиана; тому услышанное понравилось, и именно он подтолкнул Иосифа к написанию книги об Иудейской кампании на греческом языке.

Такая книга в тот момент была императору и его сыну даже не просто нужна, а крайне необходима.

* * *

Как уже говорилось, Веспасиан принял на себя правление Римом в тот момент, когда и город, и империя в целом находились в состоянии хаоса, возникшего еще в последние годы правления Нерона и усилившегося в «год четырех императоров». Бунтовала не только Иудея — неспокойно было и в других провинциях; экономика пребывала в упадке, казна была пуста, и, как это обычно бывает в период кризисов, на улицах Рима царил беспредел. На фоне трудностей с поставками продовольствия в Риме правили бал разные банды, грабившие и убивавшие прохожих, а временами вступавшие и в кровавые разборки между собой.

Римляне жаждали в первую очередь восстановления порядка, законности и возвращения сытой и размеренной жизни. Эта жажда и позволила армии, или, если угодно, силовым структурам в целом, возвести на трон своего ставленника. И уже в первый год своего правления Веспасиан немало преуспел, что обеспечило ему определенную популярность в народе.