Ирод

Союз в пользу Антипатра ширился. Царь Иудеи получал всё больше донесений о преступных намерениях Александра. Единственным утешением монарху служила честность старшего сына, который продолжал уверять отца в отсутствии злых намерений в голове брата. Тем не менее, доводимая до ушей Ирода молва подвинула его к решительным действиям.

Глава 16

1

Шуламит и Дорис нашли достойных союзников среди придворных, и все вместе упорно вливали яд в уши Ирода, пороча Александра. Неустанные нашептывания о недружелюбии сына к отцу добавляли правдоподобия злонамеренным речам.

Подкупленные Антипатром царедворцы твердили Ироду про яд иного рода – настоящий, из склянки. Мол, Александр задумал отравить отца. Сам Антипатр покорял Ирода искренней лояльностью к младшему брату и искренним же почитанием родительской воли.

В мятущейся душе монарха вызрело окончательное убеждение: Александр враг, а Антипатр друг. Царь принял решение изменить завещание в пользу Антипатра. Не ограничиваясь этой мерой, Ирод вынудил Александра ехать вместе с ним в Рим, дабы перед лицом императора Октавиана обвинить сына в намерении отцеубийства и испросить вердикта владыки.

Октавиан. Премного рад приветствовать в столице мира царя Иудеи и сына его.

Ирод. Мир тебе, Октавиан. Радостное приветствие кесаря империи – высокая честь для царя ее провинции.

Александр. Мир тебе, славный Октавиан.

Октавиан. Александр, я помню тебя мальчиком. Как вырос ты – передо мною взрослый муж!

Александр. Благодарю. Боюсь, мое взросление не всем услада.

Октавиан. Многозначительный намек. Ты мрачен, Ирод. Неладно что-то в иудейском царстве? Говори. Мой долг выпрямить кривое.

Ирод. Не собирался петь хвалу Александру, но признаю, он прав: взросление его не всем услада. Мне же – горе!

Октавиан. Как неожиданно и как печально!

Ирод. Всевидящий Господь наш не даст солгать мне, я намеревался завещать трон Александру.�

Октавиан. Позволь, но ведь Антипатр, как старший сын, является естественным наследником твоим!

Ирод. Иудеям подавай на трон особу царского замеса. Единоверцы не смирились до конца с моим простым происхождением, и потому, желая угодить народу своему, я первоначально предназначал корону Александру, ибо он сын высокородной Мирьям. Увы, сей недостойный юноша бесценным даром крови пренебрег.

Октавиан. Пренебрег? Как это понимать? Не в том ли корень беды, что Антипатр не признал свою отставку, и разыгралась борьба за наследование короны? Драма тяжелая и отнюдь не новая, кровопролитием чревата.

Ирод. О, не совсем так, император! Старший сын к резонам моим лоялен и с кротостью принимает мое решение отдать венец брату. Антипатр любит меня и любит Александра.

Октавиан. Выходит, мое предположение ошибочно. Говори, в чем дело?

Ирод. Не в “чем”, мой властелин, а в “ком”!

Октавиан. Теперь я, кажется, догадываюсь, в чем, а, вернее, в ком дело.

Ирод. Александр – мое разочарование, беда, горе – всё вместе. И хуже того: в сердце сына созрела смертельная угроза для меня.

Октавиан. Столь серьезные обвинения требуют не менее серьезных подтверждений!

Ирод. Ты прав, Октавиан! К несчастью, в доказательствах нет недостатка. От лучших людей, истинных моих доброжелателей, мне доподлинно известно, что злоязыкий Александр, не стесняясь и не остерегаясь, хулит отца и брата. Он очерняет нас, и каждый шаг и слово наше перетолковывает вкривь и вкось и извращает. Он собрал вокруг себя моих старых и новых врагов, и ненавистники вдохновляются словами клеветы, и лагерь их крепнет.

Октавиан. Кто те лучшие люди, истинные доброжелатели, открывающие тебе глаза?

Ирод. Друзей у меня, слава Богу, много больше, чем врагов. Я не стану чрезмерно занимать твое внимание и назову лишь двоих – это Шуламит, сестра моя, и Дорис – мать Антипатра. Чему свидетели сами, что слышат от других – они добросовестно доводят до меня. Нет сомнений в их непредвзятости, они радеют только о пользе государства и его монарха – и ничего более!

Октавиан. Сестра и жена тебя осведомляют?

Ирод. Ты улыбаешься? Разве происхождение мысли влияет на ее достоинство? Умаляет его?

Октавиан. Пусть так. Однако оставим в стороне худословие твоих недругов, ибо порой трудно и спорно отделять его от заурядной сплетни. Однако я весьма обеспокоен: ты сказал, что в голове стоящего напротив нас Александра зреет мысль убить тебя!

Ирод. Я знаю это наверняка. Мои осведомители, донесли, что Александр выписал из Египта смертельный яд, для меня предназначенный. Я принял все меры предосторожности, дабы не пасть жертвой преступного сына. Я не назову в присутствии Александра имена верных мне людей, дабы уберечь их от беды – ведь яд неразборчив!