Иррационариум. Толкование нереальности

Она посмотрела в глаза хозяину, нащупала бумажки, заткнутые ей за пояс. Швырнула их на пол.

– Мне нужен только Игорь.

Он оскалился. И бросил ей пальто.

На этот раз ей хватило денег на проезд. Даже более того. В декольте и на каблуках осталось столько, что хватило бы на несколько трамваев! Она всё это сунула под нос кондуктору на глазах у удивлённых пассажиров – весьма упитанной семейной пары и тройки таких же круглых со всех боков детишек.

– Бери! Всё забирай! Купишь себе целое депо трамвайное, слышишь? Только отвези меня на этот раз, куда нужно. Можешь ты это или нет?

Кондуктор кивнул, сгрёб деньги и привычно удалился в начало вагона.

У нового вокзала обнаружился задний дворик усыпанный, несмотря на октябрь, снегом. Игорь сидел в центре двора и лепил снежную фигурку. Мирослава подошла и тоже принялась за работу. Ужасные туфли на каблуках сменились тёплыми сапожками, вместо дурацких красных повязок – новые джинсы цвета морской волны и тёплый бирюзовый свитер. И светлая зимняя куртка нараспашку. Кричащий макияж тоже исчез – она ощущала это кожей.

Она слепила кота. А Игорь – какое-то здание. Цилиндрической формы. С окнами. На крыше его тут же умостилась пара воробьёв. Игорь выпрямился, критически осмотрел своё творение.

– Я должен проверить, всё ли правильно, – сказал он. – Схожу, посмотрю.

И двинулся к белой двери в конце дворика.

– Нет! – Мирослава схватила его за руку, вцепилась в неё мёртвой хваткой. – Делай, что хочешь, только не ходи туда! Никогда не ходи туда!

Он взял её ладони в свои, покачал головой.

– Не бойся. Я найду тебя. Куда бы ни пошёл. И ты найдёшь меня. Только вспомни, о чём мы мечтали.

В следующую минуту он уже был у двери. Мирослава смотрела ему в спину, снежинки падали на её волосы, на ресницы, она сморгнула их, зная, что бежать вдогонку бесполезно, и прекрасно понимая, кого увидит за дверью.

В гневе она пнула вылепленного с любовью кота. И застыла в задумчивости перед скульптурой Игоря. «Вспомни, о чём мы мечтали»

В голове мелькали смутные образы, но ни во что конкретное пока не складывались.

Мирослава пошла к двери.

– Разве вам плохо живётся в моём городе? – устало спросил Марат Петрович, стоя по колено в снегу.

– Провалитесь вы, – ответила Мирослава. – И пальто я ваше потеряла.

Она вернулась из заснеженного двора в октябрьскую осень. Села в притарахтевший трамвай.

– Я хочу домой, – прошептала она кондуктору. – Я вам уже заплатила.

Кондуктор привычно кивнул.

* * *

Чух-чух-чух.

Роза Алимовна оголтело чухала потную шею.

Барышня-фотограф ушла. Ох и неприятная же особа!

Ходила тут, кривилася на всё. Такая чистенькая уся из себя, куды там. На лице – гадливость, будто в свинюшник попала.

Роза Алимовна вышла в столовую, огляделась по сторонам. Ну… того-ентого… не слишком чисто, что есть – то есть. Но это же не повод на живого человека смотреть, как на коровью лепёшку. На одном столе доедал остатки бисквитного пирожного одинокий воробей.

Роза Алимовна закрыла глаза, и в памяти мигом вспыхнул образ.

Ей повезло. Богатая соседка попросила помочь с уборкой в доме к какому-то ихнему семейному празднику. Заплатила – не поскупилася. Роза Алимовна тогда сходила в магазин купила самой лучшей сметаны, масла настоящего, а не маргарина и напекла дитям бисквитных пироженок. Таких, как сегодня, только размером поменьше. Помнится, тогда Серёжка взял несколько во двор, угостить друзей. Ну, чтобы не только его чужие мамаши угощали – так сказал. И тогда чуть ли не впервые в жизни ему не было стыдно за мать. Когда дети енти пироженки уплетали и удивлялися: «Неужели тётя Роза сама напекла?» Даже хулиган главный во дворе удивлялся и вторую пироженку себе отобрал.

Роза Алимовна моргнула, подумала немножко, вернулася на кухню, взяла с раковины мокрую тряпочку и принялась старательно вытирать столы. Некоторые даже стали чище.

Затем она собрала невостребованные пирожки с ежевикой, прихватила большой кусок мясного рулета и потопала домой. Сегодня обещалась зайти Иванночка!

Иванночка впорхнула в квартиру, словно птичка. Ни слёз тебе, ни злости недавней – совсем другой человек. Радостный, светящийся… Воодушевлённый, о!

– Ой, что я вам сейчас расскажу! – с порога запищала Иванна, сияя глазами.

– Да ты проходи, деточка, проходи. Кушать, наверное, хочешь. Вон, какая худая. А у меня – мясной рулетик.

– Да мне бы просто чаю. Или воды, неважно.