Иржик Рыболов, или Рыцарь Серебряной пряжки

– Да, молочко деревенское не чета вашему городскому. Как нацедят тебе полную кружку, а над кружкой пена – аж пар идёт. А к молоку – ломоть свежего хлеба с солью – никаких тебе пирогов не надо.

А правда, что у вас тут в городе чернокнижник объявился? Говорят, чёрные кареты ночью без кучера по улицам мчались, а в них колдун в чёрном плаще без лица. А следом на чёрных конях чёрные слуги с факелами?

– Не, такого не слыхали. Враки, должно быть. А вот слышали мы от верного человека, будто ночью пришла к нашему графу покойная его прабабка – то-ли с портрета сошла, то-ли в трубу влетела, только разбудила она его среди ночи и велела, пока не поздно, невинных людей из тюрьмы повыпускать, иначе мол внучек до рассвета не доживёт.

– Да-ну! И что граф?

– Граф? Подштанников не натянув, помчался в тюрьму запоры отпирать.

– Чудеса! В бабку с портрета с трудом, но верится, а вот чтобы наш граф невиновных спасать помчался!.. Да ещё без подштанников!.. Эх, а у нас в деревне никаких чудес не бывает.

– Что, и чудищ поблизости не водится.

– Никаких, разве что безрогая коза бабки Марты

– Жаль?

– Отчего жаль-то? И без чудищ жить неплохо.

– Хоть глазочком бы поглазеть! Говорят, в здешних лесах кого-только не встретишь!.

– Зайцев встретить можно, оленя, коли повезёт… Кабана… Да хоть волка. А про нечисть какую мы и слыхом не слыхали.

Так, болтая, доехали они до развилки. От развилки телега покатила направо, а мальчишки, сверившись с запиской, которую дала им Катаржина, потопали по левой колее.

Пару раз их перегоняли чьи-то телеги, но никто больше подсаживать попутчиков не спешил.

Так и шли они до самых сумерек, задержавшись только у ручейка, где набрали свежей воды и вволю натрескались растущей вдоль обочины земляники. Больше есть ничего не хотелось – так устали..

Переночевали ребята на опустевшем сеновале. Сначала не давала спать мышиная возня, потом непривычная для горожан тишина.

Утром выпили воды из баклажек, слопали по ломтю хлеба с домашней колбасой. Идти, похоже, оставалось не слишком долго, может, к вечеру уже и до места доберутся.

– Ну, и как ты собираешься искать свою принцессу?

– Откуда я знаю? Там разберёмся. Чтобы мы с тобой да что-нибудь не сообразили – быть того не может!

– Так я не против. Просто, не верю я твоему попугаю. Вот не верю и всё!

– Ты уж говорил. Да и я не особо верю. Только ведь, если мы даже не попытаемся разгадать тайну, мы потом локти себе сгрызём!

– Что-то я сомневаюсь, что «пр-рекр-расная Р-розамунда» на самом дела существует.

– И я бы сомневался, только её голос мне до всяких попугаев слышался. И вообще, – «попугай, попугай!» – мы что с тобой – лопухи безмозглые? Мы, обязаны плясать под его дудку? Он сам по себе, а мы сами по себе. И записку я ему давать не собираюсь, чего ради?

– Похоже, едет кто-то.

Иржик и сам расслышал цокот лошадиных копыт.

– Может прихватят нас по пути?

– Может. А может и нет, может, места на телеге пожалеет.

Они остановились на обочине и, как только гнедая лошадка показалась из-за поворота, замахали руками.

Заполонив пышными юбками чуть на всю телегу, на мешках с мукой восседала розовощёкая молодица, а конягой правил, еле пошевеливая вожжами, парень в нарядной жилетке, в щёгольских штанах с вышивкой и шляпе с петушиным пером.

– Что, подвезём ребят?

– Отчего не подвезти? Далеко направляетесь, пострелята?

– В Загоржаны. – Ребята вскарабкались на телегу, молодица прибрала юбки, чтобы попутчики могли устроиться рядом на мешках, парень чуть дёрнул вожжи, и телега покатила дальше.

– Нас бы хоть чуток подвезти, а там мы сами…

– Зачем же “чуток”? До самых Загоржан и прокатим. А кто вам там надобен, если не секрет.

– Так тётка у меня там. Тётка Тереза, матери сестра родная.

– Пани Грабова? Так ты Иржик, что ли? А я Данка, соседка тётки твоей. А это твой тёзка, Иржи, – возница приподнял в знак приветствия шляпу.

– А это друг мой, Берджик. – Берджик кивнул с достоинством, он очень жалел, что у него нет шляпы с петушиным пером, и он не может так же ловко её приподнять.

– Надолго к нам или так, на денёк-другой?

– Это как придётся.

– А мы вот с мельницы возвращаемся.

– А правда, что на мельнице черти водятся или чудища клады сторожат?

– Мыши там водятся, да коты. А клады? Какие ж клады на мельнице? Не замок, чай.

Слово за слово, тары-бары-растабары, ребята и не заметили, как добрались до Загоржан.

– Ну, вот и дом пани Грабовой, стучите в двери, да погромче.

Белёный дом под дощатой крышей утопал в зелени. Усыпанные спеющими яблоками ветки лезли в самые окна, сливовые деревья под тяжестью плодов клонились к земле. У стен яркими высокими букетами цвела мальва.

Тётка Тереза появилась на пороге, на ходу вытирая полотенцем испачканные тестом и мукой руки. Ну совсем как Катаржина. Она и была очень похожа на свою сестру, только ростом чуть пониже да годами постарше.

– Рябятки, вы к кому?

– Тётя Тереза, это я, Иржик, я со мной Берджик, мой друг.

– Иржик? Что случилось? Дома всё в порядке?

– Не тревожьтесь, тётя Тереза, всё, в общем, хорошо,– вот, мама письмо написала.

Тётка обняла обоих ребят, не разбирая, кто племяш, кто его приятель.