Исчезающая ведьма

Как бывалый путешественник, Роберт знал, что стража всегда старается задержать их до звона колокола. Тогда стражники захлопнут ворота и объявят, что заходить уже слишком поздно. Некоторые стражники получали мзду от владельцев таверн и ночлежек при монастырях, где путникам, которые не успели войти в город, приходилось платить за ночлег. Но чаще они просто отыгрывались на проезжающих за задержку своего ужина после долгого и тяжелого дня под дождём.

Роберт сжал бока лошади и стал пробиваться в начало ряда неподвижных телег, не обращая внимания на рассерженные выкрики и требования ждать своей очереди.

Один стражник, увидев его приближение, поторопился преградить путь и потянулся за поводьями лошади.

— А ну, вернись в очередь! Перед тобой есть другие!

Большинство стражников Роберт знал в лицо, как и они его, но этот был ему незнаком. Он вытащил из-под плаща кошелёк и, не глядя, сунул в руку незнакомца монету.

— Там, в городе, умирает моя жена. За мной послали... Во имя милосердия, дайте пройти.

Стражник изумлённо воззрился на блеснувшее в руке золото и поспешно сунул монету под плащ. Он тут же отпустил поводья и махнул, пропуская Роберта. Ждущие своей очереди взвыли от ярости.

— Тихо вы! — прикрикнул стражник. — У человека жена умирает. Где ваше милосердие, сволочи?

Он тронул пальцами монету под рубахой.

Едва с высоты огромного собора пробил колокол, стражники с ухмылкой переглянулись, поспешили к воротам и начали их закрывать.

— Мастер Роберт! Благодарение Пресвятой Деве, — бледные губы Беаты растянулись в вымученную улыбку.

Роберт ворвался во двор, где задержался лишь для того, чтобы отдать поводья мальчишке-конюху.

— Эдит... Она поправилась? — нетерпеливо спросил он.

Улыбка Беаты тут же исчезла.

— Нет, я хотела сказать... Я рада, что вы вернулись. Мы думали, гонец вас не нашёл. Госпожа... С ней отец Ремигий.

— Значит, я опоздал.

Как Роберт ни был измучен, он бросился наверх, перепрыгивая через ступеньки, но чуть помедлил перед закрытой дверью, внезапно испугавшись того, что за ней увидит.

Должно быть, Кэтлин услышала его шаги — она распахнула дверь прежде, чем он успел коснуться защёлки. Она просияла при виде него, и он на миг почувствовал удовольствие от радости на её лице.

— Я говорила дорогой Эдит, что вы придёте, — прошептала Кэтлин. — Она уснула, — она указала на деревянную перегородку, отделявшую спальню от солара.

Роберт открыл дверь и на цыпочках вошёл, так тихо, как только возможно для человека его веса. Несмотря на сырой и холодный вечер, в комнате было жарко и душно от дыма древесного угля, тлеющего в двух жаровнях по обе стороны кровати.

Отец Ремигий стоял на коленях на подушке перед статуей Пресвятой Девы и нескольких святых, разместившихся на столике в углу комнаты. Голову он опустил на молитвенно сложенные руки. Священник обернулся на звук открывшейся двери и тяжело, со стоном, поднялся на ноги. Он поспешил навстречу Роберту, схватил за руку и потащил в дальний от кровати угол.

— Мои молитвы услышаны, — прошептал он. — Вы вернулись.

— Как моя жена? — спросил Роберт, стараясь освободиться от хватки маленького священника.

— Час её смерти уже совсем близок. Теперь нам следует позаботиться о её душе, ведь для её тела ничего уже сделать нельзя. Госпожа Кэтлин просто святая, — отец Ремигий бросил на неё благодушный взгляд. — Она извелась, день и ночь ухаживая за вашей бедной супругой. Даже служанке не позволяла помочь.

Роберт молча кивнул. Он прошёл к постели, отодвинул закрывающие её портьеры. Если бы он не знал, что там лежит его жена, он ни за что не узнал бы её. Она как будто уменьшилась в размерах. Очертания тела едва угадывались под толстым одеялом.

Запястья Эдит были закреплены у кроватных столбиков полосками льняной ткани, и к своему ужасу, Роберт увидел, что почерневшие от запёкшейся крови губы растянуты вокруг деревяшки, зажатой между поломанными зубами. На месте её удерживала кожаная повязка. Исхудавшая грудь поднималась и опускалась с громкими хрипами.

— Господи, что они с тобой сделали? — Роберт ухватил кожаную повязку, чтобы убрать кляп, но священник поймал его запястье и отстранил руку.

— Деревяшка нужна для её же защиты. Временами она так страдает, что рвёт свою плоть, кусает губы, кричит, что голова в огне, а во внутренности вгрызаются демоны. Когда её охватывает судорога, она прикусывает язык так, что ртом идёт кровь, и так стискивает челюсти, что зубы крошатся.

Неверной походкой Роберт отошёл от постели, широко распахнул оконные створки и высунулся наружу, глядя в ночное небо, жадно глотая холодный воздух и наслаждаясь падающими на горящую кожу холодными дождевыми каплями.

Наконец, ему удалось взять себя в руки, и он опять обернулся. Кэтлин, как раз зажигавшая свечи, подняла на него взгляд, лицо омывал мягкий жёлтый свет. На ней было простое, изящно скроенное платье красновато-коричневого цвета, юбку покрывал белый передник. Тёмные волосы поблёскивали под алой сеткой. Роберт чуть не заплакал от контраста между ней, с нежной улыбкой отвечающей на его взгляд, и существом, лежавшим в постели.