Исчезающая земля

— Ты там себя хорошо чувствуешь? — спросила Ева. — Есть хочешь? Тебе не скучно?

Марина наклонилась было вперед, но ремень безопасности не пустил ее, впился в ребра.

— Все хорошо.

— Мне нужно выйти, — бросила Ева в сторону, видимо, не Марине. Петя посмотрел на часы, съехал на обочину, и его жена сошла на усыпанную гравием землю, хлопнув дверью. Ее хвостик покачивался; она расстегнула брюки и села на корточки. Марина смотрела в противоположное окно. На другой стороне росли толстые деревья с густой кроной, они казались влажными. Старые деревья.

Марина вспомнила, как однажды пошла с детьми в поход. Лес был более молодой, в южной части Петропавловска, день — более теплый. Соня тогда была совсем крохой, и Марине пришлось почти всю дорогу нести ее в рюкзаке. Приятная тяжесть на спине. Соня теребила мамины голые руки, Алена срывала листья с кустов, мимо которых они проходили. Старшей исполнилось пять, она обожала морковь, только ее и ела, поэтому Марина заранее намыла морковок, нарезала их и сложила в пакет, чтобы дочка могла перекусить. Они втроем шли вверх по берегу ручья, солнце пробивалось сквозь листву полосами и пятнами. Алена хрустит морковкой, плещется вода, Соня ровно дышит у Марины за ухом.

Женщина прижала ладонь к груди. Трудно вдохнуть, дыхание сбилось. Петя очень воспитанный, он делает вид, что не замечает.

Открылась дверь со стороны пассажирского сиденья; машина пикнула, приветствуя Еву.

— Спасибо, радость моя! — сказала она мужу, открыла бардачок, достала антибактериальные салфетки и поцеловала его в щеку. По салону распространился запах спирта.

Еще через пятнадцать километров пути пошел дождь: сначала падали редкие капли, потом начался ливень. Ева опять заговорила про ту женщину в лагере, с которой хочет познакомить Марину. Марина посмотрела на экран телефона. Сети нет. У следователей есть телефон ее родителей; если будут какие-то новости, они позвонят ее родственникам, но… Марина терпеть не могла находиться вне зоны доступа. Сеть скачет часто: в океане, на даче, на участке дороги из города в аэропорт. В первые месяцы после исчезновения дочерей Марина не выезжала из города: боялась остаться без связи. Она ездила из дома на работу и обратно, не выпуская телефон из рук.

Когда она позвонила генерал-майору и предупредила, что хочет уехать за город на выходные, он тоже подбодрил ее и сказал:

— Поезжайте, отдохните.

— Это по работе.

— Не торопитесь возвращаться. — Его голос упал. — Марина Александровна, дело закрыли.

Марина откатилась на стуле от стола и пригнулась к коленям.

— Понимаю. Но что, если…

— Если мы что-то узнаем, сразу свяжемся с вами. Конечно, мы все еще надеемся на зацепку. — Тогда Марина тоже не могла дышать. — А вы поезжайте. Жизнь не заканчивается. Нужно двигаться дальше.

На зацепку он надеется! Да как у него совести хватает? Месяцы напролет Марина читала все новостные заголовки, звонила в разбросанные по полуострову сельские отделения полиции и расспрашивала про нераскрытые дела о похищениях, изучала архивные документы насильников, осужденных за надругательства над несовершеннолетними, умоляла знакомых чиновников и членов «Единой России» о поддержке, просила рассказать о ее беде коллегам в Москве. Слова генерал-майора заставляли ее усомниться в том, что полиция вообще искала ее детей. Пока он там всем заправляет, девочек не найдут. От этих мыслей Марине хотелось удавиться.

— Вот бы распогодилось, — сказала Ева, наклонясь к ветровому стеклу. — Не хочется все время просидеть в палатке.

— Дождь скоро кончится, — ответил Петя. Марина убрала телефон в сумку. Капли барабанили по стеклу. Она думала о поверхностном натяжении, химическом составе, школьных научных экспериментах. Больше ни о чем. Никаких свежих воспоминаний.

Когда они подъехали к забору, окружавшему лагерь, дождь перестал. Вдоль полоски мокрой травы — пустые палатки. Над сценой посреди поляны плакат: «Добро пожаловать на национальный праздник Нургэнэк11! С Новым годом!»

— «С Новым годом!» — прочитала Марина. Странные слова в июне.

— Праздник начнется только завтра, — ответила Ева. Петя хлопнул дверью и обошел машину, чтобы достать их вещи из багажника.

С вещами они пересекли поляну по тропинке и вошли в лес. Послышались голоса, запахло жареным мясом. Перед ними прямо на дорожке стоял квадроцикл. Протиснувшись мимо него, они увидели группу примерно из тридцати человек, ужинавших под открытым небом.

— Вон она, — шепотом сказала Ева Марине и сделала шаг вперед. — Алла Иннокентьевна! — Седовласая женщина в середине группы подняла голову. — Как я рада снова вас видеть!

Женщина отложила вилку и кивнула Еве. Девушка подошла ближе, и Алла Иннокентьевна поджала губы.

— Что-то вы припозднились!

— Да, обычно мы раньше приезжаем. В этом году вот взяли с собой подругу. — Ева оглянулась в поисках Марины. — Она журналист. Вчера ей пришлось поработать, поэтому выехали сегодня утром.

Марина кивнула людям за столом. Алла Иннокентьевна улыбнулась:

— Журналист! В городе работаете? В какой газете?

— При «Единой России», — ответила Марина.

— Мы отправили вам пресс-релиз.

— Я знаю.