Исчезающий трон

Я покачала головой. Я помню это имя, но никогда не читала истории. Я перестала читать человеческие истории о фейри после смерти моей мамы. Именно эти истории научили меня тому, что железо защитит меня. Что все, что мне надо сделать — это пересечь воду, и я буду в безопасности. Что, если я буду держаться города, то фейри никогда не найдут меня. Правда в том, что это ложь, которую люди рассказывают, чтобы чувствовать себя в безопасности от фейри. И эта ложь чуть не убила меня.

— Сэр Томас уверял, что Королева фейри забрала его в Sìth — bhrùth на какое-то время. Когда он вернулся, у него был дар пророчества, — в голосе Гэвина звучит горечь, как будто он вспоминает историю, которую ненавидит с каждым разом все больше. — Он предсказал войну и смерть в стихах, — потом он посмотрел на меня загнанным взглядом. — Я читал ее, когда обрел Зрение. Я задаюсь вопросом, может, Томас все понял превратно? Может, он думал, что находится в реальности фейри, но вместо этого на самом деле умер?

Гэвин остановился и, когда казалось, что он уже не продолжит, я подалась вперед.

— И что же?

Мне бы хотелось забрать его воспоминания. Мне бы хотелось забрать все плохие и закрыть их в том же месте, где я храню свои.

Он допил вино.

— По правде говоря, Томас был лживым ублюдком. Если бы он видел хоть долю того, что видел я за завесой, он бы не написал поэмы. Он бы пожелал остаться мертвым.

Ты тоже предпочел бы оставаться мертвым? Я почти задала ему этот вопрос, но потом решила, что лучше не надо.

Гэвин уставился вниз на танцующих.

— Знаешь, я видел их, — он продолжил спустя некоторое время. — Всех тех людей, что так и не удалось спасти от фейри. Я смотрел, как они умирают, их трупы придавливали меня к земле, пока я больше не мог дышать. Мне пришлось прорываться через них.

Я замешкалась, а потом взяла его за руку. Это такой знакомый жест, но я не уверена, что должна была это делать. Затем его пальцы сжали мои, и я почувствовала загрубевшие мозоли, которых не было до моего пребывания в Sìth — bhrùth. Его гладкие руки джентльмена стали грубыми, трудолюбивыми руками выжившего.

— Я не стала рассказывать Эйтиннэ всего, — сказала я. — Я пропустила ту часть, где они взывали ко мне. Все, кто умер в Эдинбурге — я дотронулась до лица Гэвина, потом до его шрамов. — Ты намного смелее меня. Ты видел, как это случилось. Я бы хотела избавить тебя от этого.

Как будто он и не слышал моих слов. Этот загнанный взгляд никогда не покидал его лица.

— Ты говоришь о храбрости, — сказал он. — Я никогда не чувствовал себя храбрым.

Я улыбнулась.

— Тебе и не нужно ощущать себя таковым, чтобы это было правдой.

Я допила свое пряное вино. От напитка покраснели щеки, напоминая мне о днях, когда я не сражалась с фейри и была лишь девочкой в белых платьях.

Я снова могла побыть той девочкой, всего лишь на несколько часов. Только этой ночью.

— Так ты собираешься пригласить меня на танец?

Призрачная улыбка заиграла на его губах.

— Кажется я совсем забыл о манерах, да? — он вытянул руку ладонью вверх. — Окажете мне честь?

— Всегда, — говорю ему.

Мы опустились с балкона в город внизу, и Гэвин сопроводил меня в центр площади. Никто не остановился, чтобы посмотреть на меня. Никто не заставил меня чувствовать себя нежеланно или некомфортно. Не было напряженности среди танцующих, никаких повернутых шей или перешептываний о смерти моей мамы. Здесь у меня не было прошлого, не было репутации, которую нужно поддерживать. Никакого титула, который нужно чтить.

Гэвин и я начали шаги шотландки, и меня захватили воспоминаниями о том, как мы детьми танцевали в его гостиной. Я снова девочка в белом платье. Я смеялась и кружилась, мы переплетались с другими парами. Пьянящий вкус подогретого с пряностями вина дошел до моей головы, и от огней закружилась голова. Это не та официальная шотландка, к которой я привыкла. Это простой задорный, радостный танец со скрипками, хлопками и смехом.

— Я не видел, чтобы ты так смеялась, — сказал Гэвин, когда танец закончился, — с тех пор, как мы были детьми.

Я улыбнулась ему.

— Могу сказать тоже самое о тебе.

Он взял мою руку, склонил голову, и быстро поцеловал. Этим все было сказано: прощение, раскаяние, сожаление. Надежда.

Кто-то позади нас прочистил горло. Я повернулась и увидела неуверенно стоящего Дэниэла. Его одежда и близко не была так хороша, как Гэвина, но он все же хорошо одет, привлекательно. Предположу, что фейри что-то сделали, чтобы все сегодня были хорошо одеты.

— Леди Айлиэн, могу я поговорить с вами? — он посмотрел на Гэвина. — Ты же не возражаешь?

Я удивленно уставилась на Дэниэла, но Гэвин заговорил первым.

— Конечно нет, дружище, — он хлопнул его по плечу. — Тогда мне нужно просто найти другого партнера, да?

Дэниэл предложил свой локоть, чтобы сопроводить меня. Чуть замешкавшись, я приняла предложение. Он повел меня в тихий уголок на площади, рядом с дымящимися кружками подогретого пряного вина, и вручил мне одну. Я сделала глоток, ожидая, что он заговорит, но он молчал. Как будто бы теперь он не знал, что сказать.