Исчезновение

– Мне пришлось ждать подходящего момента, чтобы взять его, когда меня никто не видит. А потом нужно было сразу отнести, верно? Иначе что бы я с ним делала? Я зашла за тобой, заглянула в окно, но вы пили чай. У некоторых это принято.

– Ох…

– Вот и все. Без тебя я идти не собиралась.

Френсис снова оказалась в глупой ситуации. Да, ей стало немного легче, но теперь она чувствовала себя виноватой из-за того, что пила чай, вместо того чтобы идти с Вин к Иоганнесу. Ей хотелось поговорить о своих опасениях, но она знала, что Вин и слушать ее не станет, и уж тем более не будет думать, как наилучшим образом поступить в сложившейся ситуации. Характер их визитов в лепрозорий изменился, и по хмурому взгляду Вин было понятно, что она тоже это понимает. Френсис знала, как быстро Вин может устать от чего-то, как быстро она может отбросить надоевшее и увлечься чем-то новым. Особенно теперь, когда Иоганнес расстроил ее своими объятиями и отказом выйти на улицу. Что же тогда с ним будет? Ответа у Френсис не было.

– А тебе не кажется, что нам следует рассказать кому-нибудь об Иоганнесе? – осмелилась спросить она. – Он так давно там живет. Уже много недель. Может быть, тете Пэм? Она подскажет, что делать…

– Нет, Френсис! – вскинулась Вин. – Это наш секрет. Ты же обещала!

– Но… но как долго он будет там оставаться? Разве Иоганнесу не нужно нормальное жилье? – в отчаянии воскликнула Френсис.

Вин не сразу нашлась с ответом.

– Он же взрослый, – наконец сказала она. – Все зависит от него самого, и когда он решит, что делать, он нам скажет. Разве нет?

Френсис растерянно пожала плечами, но все же утвердительно кивнула.

– Ну вот. Если ты кому-нибудь скажешь, я… Я больше не буду с тобой дружить.

Вин впервые угрожала ей таким образом, и Френсис почувствовала боль, словно ее ранили.

Френсис не относилась к тем, кто знает все наперед и самостоятельно принимает решение. Ей хотелось бы быть такой же беспечной, как Вин, но для нее это было невозможным. Ведь только они с Вин знали о существовании Иоганнеса, и получалось, что только они могли ему помочь. Она попыталась успокоиться, но тревога никуда не делась. От переживаний Френсис принялась грызть ногти, пока не сгрызла до крови. Через несколько дней мать заметила ее воспаленные пальцы, и лицо ее омрачилось.

– В чем дело, Френсис? Ты никогда так не делала. Что случилось? – встревожилась она.

– Если она будет продолжать в том же духе, то отгрызет себе палец, – заметил Кит.

– Спасибо, Кит. Так что случилось, Френсис?

– Ничего. Я не знаю… – ответила Френсис, больше всего на свете желая выложить все как есть, но она не могла предать Вин и Иоганнеса.

Мать бросила на нее пристальный взгляд, которым, казалось, просверлила ее насквозь, и Френсис опустила голову.

После того как они поели, Френсис пришлось надеть хлопчатобумажные перчатки, в которых ее мать занималась уборкой, и не снимать их даже в кровати, чтобы перестать калечить свои пальцы. От перчаток неприятно пахло уксусом, и Френсис долго лежала без сна, напряженная и несчастная. Она никак не могла понять, что произошло этим летом: почему веселье обернулось грустью, почему ей казалось, что Вин очень далеко, даже когда она была с ней в одной комнате? Ночью Френсис приснился плохой сон, и она обмочилась. С ней уже много лет такого не бывало, и она сгорала от стыда. Френсис отнесла простыни вниз под навес и попыталась их постирать. Вскоре появилась мать.

– Ради бога, что ты задумала, Френсис? – спросила она, и Френсис разрыдалась.

– Господи, дорогая моя, успокойся.

Мать с озабоченным видом обняла ее. А Френсис рыдала и не могла остановиться, понимая, что все изменилось и уже никогда не будет прежним. И очень скоро произойдет еще что-то более ужасное.

9

Воскресенье

Седьмой день после бомбардировок

Френсис проснулась с тяжестью в желудке и раскалывающейся от боли головой. Ее преследовали воспоминания, как прошлой ночью она поцеловала Оуэна и он ее снова оттолкнул. Френсис чувствовала себя бесконечно одинокой. Ей трудно было поверить, что она превратилась в женщину, которая напивается и бросается на шею к женатым мужчинам. Как теперь она сможет видеться с Оуэном и получится ли у них вернуться к прежним отношениям после всего, что случилось? Френсис осторожно поднялась и села на кровати. Не было никаких женатых мужчин, подумала она, пытаясь найти себе жалкое оправдание. Только Оуэн. Френсис снова закрыла глаза, со стыдом вспоминая, что люди видели, как он вывел ее из паба, пьяную, спотыкающуюся на каждом шагу. Кроме того, в пабе был ее отец. Френсис медленно оделась, стараясь как можно меньше двигать головой. Чувствуя себя глубоко уязвленной, она пыталась не думать ни об Оуэне, ни о его прикосновениях, ни о вкусе его губ.