Исчезновение

Френсис не понимала, что могло произойти между Вин и Иоганнесом, когда Вин пришла в лепрозорий одна. Если он выходил на улицу – а он должен был выходить за водой, если Вин рассказала ему, где она живет, если она угрожала или пыталась запугать, пытаясь подвигнуть его к осуществлению своих планов относительно его возвращения домой и последующей их женитьбы, – то, значит… Слезы жгли ей глаза, потому что не только место, где было найдено тело Вин, убеждало ее в невиновности Иоганнеса; его невиновность до сих пор была чем-то неоспоримым, что она осознавала всю свою жизнь. Это было частью ее самой, такой же твердой и неотделимой, как ее кости. Заглянули под каждый камень. Вот тут Вин и была найдена… Тогда Френсис безотчетно попросила полицейского сфотографировать это место с нескольких ракурсов, чтобы она могла сориентироваться. Она знала это место. Она уже много раз стояла на этом самом месте раньше.

Френсис подумала о враждебности Кэрис и о том, как та всегда уклонялась от вопросов о своей младшей сестре – вспыхивая гневом, напиваясь, выбегая из дома и хлопая дверью. Она вспомнила, как Оуэн сказал «я знаю», когда Френсис заявила о невиновности Иоганнеса. Потом он дал задний ход, но она хорошо помнила выражение его лица. На нем были написаны печаль и страх. Как будто он всегда это знал. «Мы сделали все, что могли», – сказал он ей всего несколько часов назад. Неужели он имел в виду что-то еще, кроме их собственной неспособность быть откровенными друг с другом?

Френсис вспомнила Вин, как та перелетела через всю гостиную и врезалась в камин. Вспомнила ее бледное, заплаканное лицо в тот момент, когда Кэрис сломала ей руку. Вспомнила, как Вин хотела плыть вверх по Эйвон до самого Летнего Дождя. «В чем это у тебя платье?» – услышала Френсис голос матери, которая хмуро смотрела на нее после поездки в Уорли. Мысли мешались в голове Френсис. У Хьюзов были свои проблемы в семье, но они любили друг друга. Они были преданы друг другу.

Брошь в виде нарцисса все еще лежала у нее в кармане; Френсис вынула ее и повертела в руке. Вин всегда так делала. Брошь могла быть потеряна или украдена у нее. Мы сделали все, что могли. Кто-то вполне мог последовать за Вин в лепрозорий, если она отправилась туда одна. Их тайное место, возможно, было не таким уж и тайным, как они думали. Они засыпали пруд. Тише, сестренки! Френсис снова видела, как уходит Вин, сердитая и обиженная. Но было ли это так на самом деле? Была ли она рассержена? А может, испугана? Стены, казалось, теснились вокруг Френсис, потолок давил сверху. Она взглянула на заброшенный шкаф и увидела, как Иоганнес улыбается ей из своего укрытия, когда впервые попробовал забраться туда. Бах! Нет – это был не он. Она знала это тогда, она всегда это знала. Это был не Иоганнес. Френсис сжала брошь, позволив ее острым концам вонзиться в кончики пальцев. Вин была такой хрупкой. Чтобы убить ее, много сил не потребовалось бы, даже ребенок мог это сделать.

Френсис охватила дрожь. Она закрыла глаза и сосредоточилась на том моменте, когда видела Вин в последний раз: та стояла на пороге коттеджа Магдалины и просила ее пойти с ней в лепрозорий. Послеполуденное солнце освещало ее, отражалось в ее брошке, поблескивало в волосах и глазах. Френсис не захотела идти вместе с ней. Но прежде чем Вин развернулась, чтобы подняться по Холлоуэй, она посмотрела в сторону своего дома, вниз с холма. У Френсис перехватило дыхание. Она отчетливо вспомнила, как Вин нахмурилась и пошла прочь. И Фрэнсис ее не окликнула. Но прежде чем она закрыла дверь, она тоже посмотрела вниз. И увидела знакомую ей фигуру, сворачивающую от Бичен-Клифф-Плейс. Но как бы Френсис ни напрягала память, она не могла вспомнить, кто это был.

* * *

Френсис долго ждала у дверей полицейского участка. Она то и дело оглядывалась, проверяя, не следит ли кто за ней, всматривалась в лица прохожих. Она чувствовала себя одновременно и добычей, и охотником, отчаянно пытаясь удержать в голове воспоминания, которые она смогла вытащить из глубин памяти, и в то же время страшась их. Ближе к вечеру, когда почти все сотрудники уже ушли, она вошла в участок и как можно спокойнее назвала свое имя, спросив сержанта Каммингс. Френсис казалось, что она привлекает излишнее внимание, но офицер за столом был молод, скучал и лишь мельком взглянул на нее. Каммингс встретила Френсис удивленным взглядом и провела в большую душную комнату, заставленную письменными столами и картотеками, повсюду лежали кипы бумаг. Воздух был спертым, пропитанным металлическим запахом чернил, которые, судя по всему, здесь были в ходу.

– С вами все в порядке? Что-то случилось? – тихо спросила Каммингс.

Она бросила взгляд в дальний конец комнаты, где двое мужчин были поглощены разговором.

– Садитесь, – предложила она Френсис. – Будем считать, что я беру у вас показания по какому-то делу.