Исчезнувшая библиотека

Обоснованность рассказа Страбона, таким образом, подтверждается, несмотря на волны скептицизма, которые периодически обрушиваются на него. Рассказ этот основывается на сведениях из первых рук, почерпнутых из источника, знакомого с историей книг и библиотек и с соответствующей терминологией. Если мы, в заключение, вновь обратимся к началу рассказа («Нелей получил в наследство /намек на статью завещания, процитированную Диогеном/ библиотеку Теофраста, включавшую также и библиотеку Аристотеля»), то сможем отметить, что термины подобраны точно и со знанием дела: как явствует из Афинея (I, ЗА), Нелей в самом деле получил в свое распоряжение две «личные библиотеки» двух великих ученых, куда входили в огромном количестве также и книги, ими приобретенные. Выражение, которое использует Страбон, описывает именно такое положение вещей.

Если же, наподобие китайских шкатулок, библиотека Теофраста содержала в себе библиотеку Аристотеля, а библиотека Нелея (тоже, вероятно, ученого) содержала обе эти библиотеки, это означает, что подобная прямая личная передача книг от одного ученого к другому была в порядке вещей. Лишь с перенесением аристотелевской «модели» в Александрию, в контекст наследующей фараонам Птолемеевской монархии, книги становятся «царскими», и фигура «царя» заслоняет, с этой точки зрения, фигуру ученого.

13 Библиотечная Вульгата

Краткий рассказ Геллия, даже если отсечь от него «хвост», приставленный, вероятно, другими и в другую эпоху, представляет собой прекрасный пример того, как легко библиотека становится предметом фантазий и высокоученых выдумок. Геллий в самом деле считает достойной доверия басню об очень древней публичной библиотеке в Афинах, основанной Писистратом (эта выдумка основывалась на предании, согласно которому Писистрат собрал книги Гомера), пополнявшейся в последующие годы, похищенной и вывезенной в Персию Ксерксом, возвращенной в Афины Селевком (ему, несомненно, пристало исправить зло, содеянное Ксерксом, ибо он завладел Вавилоном через пару веков после захватчика). Правда, из армянского предания, известного Марибасу (он жил во II в. до н.э.), возникает диаметрально противоположный образ Селевка: «став царем, он повелел сжечь все книги на свете, чтобы счет времени начинался с него».

То, что именно Афины так долго оставались без библиотеки, должно было казаться какой-то нестерпимой странностью. В действительности Афины свою первую публичную библиотеку получили поздно, по инициативе Птолемея Филадельфа (285—246 до н.э.), который основал в Афинах гимнасий, названный поэтому «Птолемайон» и снабженный библиотекой. В I в. до н.э. в эту библиотеку ежегодно поступало по сто свитков: то были дары эфебов. Но великой Афинской библиотекой стала та, которую даровал городу император Адриан (117—138 н.э.): для нее выстроили здание вокруг перистиля, состоявшего из добрых ста колонн; имелись в ней и учебные залы.

Именно для того, чтобы возместить такое историческое «отставание», в источниках время от времени всплывают сведения об «Афинской библиотеке», первоначальным ядром которой соответствующие авторы называют книги Гомера, собранные Писистратом, точно так же, как первую еврейскую «библиотеку» якобы создал Ездра, записавший Ветхий Завет. В последующие эпохи упоминания об Афинской библиотеке становятся более редкими, практически сходят на нет. Эрудит, предположительно живший в V-VI веках нашей эры, Зосим из Аскалона (или из Газы), рассказывая жизнь Демосфена, упоминает «библиотеку в Афинах», существовавшую во времена великого оратора (он родился за век до того, как Филадельф взошел на престол). А упоминает ее Зосим в связи с необычайным деянием, которое Демосфен совершил непонятно в какой период своей жизни, может быть, в молодости: Афинская библиотека, рассказывает Зосим, загорелась, и в огне погибла «История» Фукидида; один только Демосфен знал ее на память от начала и до конца и смог надиктовать: таким образом драгоценный текст был восстановлен («Oratores Attici», ed. С. Müller, II, p. 523).