Исчезнувшие

От этих слов в душе у Ионы открылась новая рана.

– И где он?

– На дне реки рядом с моим двойником из пакгауза. – Гевин не сводил с него глаз, внимательно следя за малейшей реакцией. – Ты скоро с ним увидишься.

Тут Иона почти сдался. Господи, это уж слишком. Потом вернулась злость, а с ней и решимость. Здесь дело в чем-то еще, в том, о чем он еще не знает. Возможно, Гевину нужно, чтобы он исчез, но это не объясняет, почему он до сих пор жив.

Он хочет поговорить. Вот и пусть говорит.

Не обращая внимания на боль в рассеченных жгутом запястьях, Иона принялся еще сильнее натягивать пластик.

– А как же Корин Дели? И Уилкс?

Гевин потянулся к бутылке и отпил глоток.

– Ты втянул Джима в это дело. Я радовался, что он также думал, что я погиб, пока ты не начал его доставать. После журналистки я стал нервничать насчет того, много ли ты знаешь. Джим после пары рюмок никогда не мог держать язык за зубами, так что мне следовало разузнать, о чем вы там с ним толковали. Господи, он чуть не обделался, когда снова меня увидел.

– Он же был твоим другом!

– Он был треплом и придурком, который мог мать родную продать. В любом случае слезы по нему я лить не стал. Как думаешь, кому он звонил насчет ствола?

Гевин осклабился, увидев выражение лица Ионы.

– Ты ведь семнадцатый глок хотел, нет? Круто. Надо признать, этого я не предвидел. Бедняга Джим боялся до мокрых штанов. Он ничего не знал про близняшек и все еще пытался переварить мое воскрешение. Я пудрил ему мозги, что меня подставили, но потом пришлось пообещать взять его в долю. – Гевин покачал головой. – Вот идиот-то. Сколько, по его словам, стоит ствол?

Иона вспомнил, как подслушивал разговор Уилкса по телефону после того, как тот вышел из кухни, и пытался понять, о чем речь. Тогда он решил, что Уилкс говорил с кем-то из старых «клиентов». Господи, как же можно было так сглупить?

– Тысячу, – ответил он, ненавидя себя за доверчивость.

– Да? – фыркнул Гевин. – Вот ведь гад. А мне сказал, что назначил пятьсот.

Отпив очередной глоток, он снова уселся на стульчик. Теперь он все чаще прикладывался к бутылке, словно готовился действовать. Запястья Ионы сделались скользкими от сочащейся из порезов от жгута крови, но сам жгут не поддавался. Иона продолжал вертеть руками.

– У Корин Дели осталась маленькая дочка, Мэдди. Ты это знал?

Гевин скривился.

– Не начинай. Я видел, как она говорила с тобой после поминальной службы…

– Ты там был? – оборвал его Иона.

– Я припарковался чуть дальше по улице. Думаешь, я пропустил бы такое событие, а? – Бутылка снова взлетела вверх. – Неплохо ты начал вникать в это дело, верно? Нельзя сказать, что я тебя виню, но эта сучка уж слишком активно совала всюду свой нос. Она бы и дальше копала, пока не выгребла бы все мои делишки. А я никак не мог этого допустить.

Иона вспомнил женщину с живым лицом и сверкающими глазами, с которой он ел пиццу и пил пиво. Потом припомнил то же лицо в пластиковом пакете, застывшее и безжизненное. Ему захотелось броситься на сидящего напротив бывшего друга.

– Выходит, ты убил ее и одновременно подставил меня, – произнес он, растягивая пластик на заведенных за спину запястьях. Ему показалось, что жгут немного поддался, хотя растекшаяся кровь мешала определить это наверняка.

– Сам знаешь, одним выстрелом двух зайцев.

– Господи, ты себя-то слышишь? – вскричал Иона. – А те в пакгаузе? Они-то что тебе сделали?

Гевин демонстративно сцепил руки над головой и потянулся, пока не хрустнули костяшки пальцев. Это значило, что, отвечая, ему не придется смотреть Ионе в глаза.

– Ничего. Они всего лишь козявки, которых я подобрал на улице. Чтобы все получилось как надо, всем следовало думать, что Стокс – маньяк. Пришлось его таким и выставить. Вот как ты думаешь, почему я выбрал место под названием Скотобойная набережная? – презрительно усмехнулся он. – Ну давай, соображай.

Замедлив дыхание, чтобы не взорваться от злости, Иона продолжал растягивать жгут на запястьях.

– А Даниэль Кимани тоже козявка?

Гевин замер с приподнятыми руками. Опустил их и настороженно уставился на Иону.

– Это Дели тебе о нем разболтала, да? А что еще она сказала?

– Что он аспирант и активист по борьбе за права человека. Ты ведь не просто подобрал его на улице, так?

– Может, я и не знал, кто он такой. – Голос Гевина звучал равнодушно, но взгляд выдавал напряжение. – Я не вникал в его биографию.

– Но ты знал, кто такая Надин, да?

Равнодушие исчезло.

– Ты это о ком?

– Надин, помнишь ее? Обсыпал ее негашеной известью и бросил подыхать. Когда я ее нашел, она умирала, – продолжил Иона развивать преимущество. – Ты знал, что она еще жива?

– После этого прокола я и перешел вот на это. – Гевин взял с сиденья упаковку пакетов для заморозки и показал Ионе. – Куда надежнее. Скоро сам увидишь.

От этих слов Иона похолодел, но не дал себя сбить:

– А как это ты только с ней прокололся? Может, потому, что она кого-то тебе напомнила?

Гевин замер.

– Что?