Ищем имя

Завершал картину абсолютно не подготовленный состав работников загсов. Мне позже довелось встретить плачущую женщину с восьмилетней дочкой, которой выбрали имя Нинель; в документ вовремя не заглянули и, только отведя девочку в школу, увидели: она записана… Ненила! Имя забытое, еще при Некрасове его считали деревенским и старушечьим («бабушка Ненила сына схоронила»). «Правда» поведала о том, как Констанцию в загсе превратили в Квитанцию. В те годы подобные записи были не редкостью: Лианора (Элеонора), Лампиада (Олимпиада); во Владимирском городском загсе зарегистрирована Ванира (Венера). Таков был уровень тех, в чьих руках находилась документация.

Новые имена своей необычностью бросались в глаза, поэтому казалось, что они определяют суть изменений в именнике. Так ли это? Да, новые имена явились яркой, смелой, перспективной частью именника, но не единственной и даже не самой большой. Одновременно произошла коренная, хоть и менее броская, не столь кричащая смена и в канонических именах.

Преобладавшие перед революцией Иван, Василий, Анна, Мария в городах к 1930 году стали редкими, когда полюбились Владимир, Юрий, Валентина, Галина, за ними — Тамара. В деревне тот же процесс протекал медленнее, однако и там к 1930 году Валентина, Нина, даже Галина и Тамара по распространенности оставили далеко позади Анну и Марию, тем более — Евдокию. Но еще и в городах тех лет не всюду завоевали популярность Игорь и Светлана, а деревня их лишь начала узнавать. Оставались кое-где глухие «островки», такие, как в Северном Заволжье 1931 года: в Чухломском районе 13 девочек получили имя Капитолина, в Кадыйском 10 — Манефа.

В целом же налицо подлинный переворот. Всего за два десятилетия нашего века случилось больше перемен в именнике, чем за предыдущие 200 лет.

Это отчетливо выразилось и в многочисленных заменах имен (в досоветский период менять их не разрешалось). По данным 1932—1935 годов, чаще отказывались от имени Матрена (12 процентов женщин, сменивших имя за этот отрезок времени), Фекла (7 процентов), Акулина, Евдокия, Агафья. Отказывались в основном в пользу Галины и Валентины. Бывало, что одним не нравились Мария, Фаина, другие брали себе те же имена (правда, единично). Из мужских в первую очередь отвергалось имя Иван, затем Кузьма, Никита, Фома, Афанасий. Им на смену приходили Владимир (13 процентов), Александр, Леонид, Анатолий. Среди сменивших имена было больше мужчин, чем женщин.

В 30‑е годы приток новых имен пошел на убыль, хотя отдельные примеры продолжали возникать и позже.

Однажды мне довелось услышать от сотрудниц Тамбовского областного архива загсов нечто невероятное. Они сказали: «Много вы собрали, но такого даже у вас нет». И сняли с полок две папки. В одной — просьба воинской части уточнить имя сверхсрочного военнослужащего, родившегося в 1942 году в Хоботовском районе; в другой — подлинный документ о его рождении с записью имени: Винегрет. Никто не смог объяснить, почему дано подобное имя. Что же тут реально предположить? 1942 год! Фронт приблизился вплотную. Всем не до имен. А в те дни, когда и варевом из крапивы не пренебрегали, винегрет казался пределом мечты. Или могла вкрасться ошибка. На вопрос: «Как называете?» — последовал ответ: «Веня» (подразумевалось Вениамин). Но разбираться некогда, да и перед глазами голодных сотрудниц маячило «меню» мирных лет… Так или иначе, этот казус, запоздалый отголосок практики 20‑х годов, — к сожалению, не последний в череде неудачных имен.

Из столкновения и слияния противоречивых процессов в «имятворчестве», привычных и новаторских, поверхностных и глубинных, к рубежу 30‑х и 40‑х годов наш именник вышел новым, очень разнообразным по происхождению, но «спокойным», достаточно устойчивым. Таким его приняло послевоенное время.

Имена сегодня

Современный именник русских резко отличен и от дореволюционного, малоподвижного, ограниченного исключительно церковными именами, и от бурного, стремительно-изменчивого, характерного для 20‑х годов.

В нем на равных правах существуют бывшие канонические имена и имена новые. Нередки своего рода «промежуточные варианты», производные от бывших канонических, но немыслимые прежде у русских в качестве самостоятельных, официальных имен, — Ася, Оксана, Рита.

По происхождению эти группы, можно сказать, прямо противоположны. Но только по происхождению. Бывшие канонические имена — Александр, Сергей, Елена, Наталья — теперь не вызывают у большинства людей никаких ассоциаций со «святыми», в честь которых они некогда появились; порвана и связь с церковным календарем, празднуют обычно не «именины» (день чествования «святого»), а день рождения. Имена же, недавно считавшиеся новыми, сейчас привычны, перестали быть остробоевыми. «Воинственное противостояние» тех и других значительно сглажено. В Москве в 1982 году 92 процента новорожденных девочек получили канонические имена; среди различных имен новые составили треть — 32 процента.