Ищи меня в России. Дневник «восточной рабыни» в немецком плену. 1942–1943

После обеда, только что мы устроились с Верой, Симой и Нинкой у теплого камина, прибежали Толя с Генкой, или «Гриша с Тишей», как в шутку называет их мама, которая когда-то читала Гренаде книжку про озорников-братьев с такими именами. Поскидав тесные пальтишки, уселись рядком на диване, по традиции принялись «презентовать» всех. «Тете Нюсе» – кусок английского мыла, Симе – английскую катушку белых ниток, мне – какой-то блестящий, совершенно ненужный английский ремешок к часам (другое дело, если бы еще и часы были в придачу!), Нинке – горсть изюма, а также – «двойки», «тройки» и «четверки» от английских карт. Потом братья принялись демонстрировать нам (однако же не подарили, как мы с Верой у них ни выпрашивали) атласные, красочно иллюстрированные карты, конечно, тоже английские. Затем, глядя на меня, вдруг разом выпалили сенсационную новость: «А сегодня к вам Падик придет! Англик наш. Велел тебе в пять часов дома быть».

Я не на шутку рассердилась. Что еще за «Падик» и что значит – «велел»? Мальчишки пояснили: «Падик – это Роберт. Так его зовут другие англичане, – и миролюбиво поправились: – Ну, не велел, не велел, – просто сказал, чтобы ты в пять часов была дома».

«Кончилась моя более-менее спокойная жизнь», – вот, кажется, первое, что непроизвольно пришло мне в голову после неожиданного сообщения Гриши и Тиши. И впрямь, утренней безмятежности как не бывало. Тревожные мысли о предстоящем, в общем-то, маложелательном свидании не покидали меня и тогда, когда мы шумно и азартно играли с мальчишками в карты, и даже тогда, когда пожаловали наконец сам пан Бовкун с Валентином, с Нинкой и с Верочкой. Но пришли они, так сказать, «для показа». Уже минут через пятнадцать Алекс взбаламутил всех подняться, так как гостям нужно скоро уезжать, а еще есть кое-какие дела. Вот уж поистине «Болтун»! А Валентин на первый взгляд и впрямь показался мне порядочным, умным, сдержанным в словах парнем. Хотя что можно сказать и как можно судить о человеке, если видишь его всего несколько минут.

Ну ладно, гости ушли. Вслед за ними отправились в «Шалман» навестить тамошнюю братию Леонид с Мишей. Вере не хочется покидать нас – она сгорает от любопытства своими глазами увидеть настырного «англика», узнать цель его визита, послушать, что он будет говорить. Но время подгоняет ее: ведь если не явится домой вовремя – получит нагоняй от своей «колдовки». Вера нехотя надевает пальто.

– Что он, раньше не мог прийти, этот ваш Падик-Гадик? – сердито говорит она Тольке и тут же громко хохочет над столь остроумной, как ей кажется, рифмой. – Глядишь, поиграли бы вместе в карты, поболтали…

– Раньсе не мозет – есе на улице светло, – обстоятельно объясняет тот. – Вдруг кто-нибудь из фрицев увидит. – И видимо, обидевшись за «гадика», добавляет: – А тебе-то сто до него? Ведь он не к тебе собрался.

Ушла и Вера. На часах – четверть пятого. Тревога моя возрастает. Мальчишки накинули пальто, нахлобучили шапки, выбежали на улицу. Они намерены встретить Роберта, чтобы затем вместе с ним вернуться к нам. И тут вдруг некстати заявляется Ваня СМЫК – как всегда, напомаженный, лоснящийся, с распахнутым до ушей ртом. Объяснил, что его «хызяйка» направилась навестить мельничиху, которая доводится ей какой-то родственницей, а он, Ваня, решил заглянуть на часок к нам.

О Господи, не хватало еще, чтобы этот «хызяйский» прихвостень увидел здесь англичанина! Ведь мы уже убедились: что знает Ваня – тут же узнают все в округе. Что же делать? Как выпроводить его? И вдруг я, к своему величайшему изумлению, слышу, как Нинка громко говорит:

– Послушайте, мы, кажется, забыли, что сейчас Квашник с полицаями должны нагрянуть! Ведь Шмидт вчера о чем предупреждал? – с четырех до пяти намечается проверка всех «остарбайтеров».

Уголком глаза я вижу, как Ваня поспешно прячет губную гармошку, которую только что извлек из кармана, как торопливо надевает и застегивает пальто: «Нет… Спасибо. Уж лучше я пойду… Как-нибудь в другой раз, – бормочет он. – Сегодня у меня нет „аусвайса“, ведь в деревню я с „хызяйкой“ пришел».

Ай да Нинка! Ну, молодец! Я благодарно подмигиваю ей, а Сима только бессильно разводит руками: дескать, ну и фрукт растет, что с нее дальше будет?

Снова на крыльце какая-то возня. Это вернулись Толька с Генкой, посиневшие, с красными носами – на улице мороз и сильный ветрюга. Они прошлись вдоль железной дороги, никого не встретили и решили ждать своего Падика здесь.

Стрелки часов показывают цифру «пять». И тотчас раздается тихий стук в окно. Мельком я успеваю подумать: вот она, английская точность. Мальчишки бросаются к двери и наперебой орут: «Пришел он, Падик! Вот он, англик наш!»