Ищи меня в России. Дневник «восточной рабыни» в немецком плену. 1942–1943

Остальные же – два Ивана – оказались более-менее в нормальном виде. Чтобы не оставлять гостей в одиночестве, мы с Симой присоединились к ним. Сидели, разговаривали, пели песни. Вообще-то, голоса у них очень хорошие, особенно у Ивана-Черного, и под конец мы здорово спелись с ними. Ушли они уже около 12 ночи. К этому времени и Лешка с Мишкой – эти два несчастных кутилы – немного очухались, пришли в себя. Мы все их дружно отлаяли и добились от них обещания, что завтра они и в рот не возьмут эту дурацкую брагу. После чего все угомонились, легли спать, а я отправилась проторенной дорожкой в кладовку, достала свою тетрадь… Расскажу о еще одной, интересной встрече, что произошла тоже сегодня.

Примерно около половины седьмого вечера, когда подошла моя очередь для мытья и я уже наполовину разделась, в наружную дверь постучали. Из кухни мне было слышно, как Миша с кем-то негромко по-немецки переговаривался на крыльце. Потом он позвал меня: «Выйди на улицу. Тебя Генрих зачем-то хочет видеть».

Пришлось снова натянуть платье и обуться. Генрих стоял возле своей калитки, сухо кивнул мне: «Русский парень ждет тебя там. – Он махнул рукой в сторону усадьбы Бангера. – Просил меня позвать тебя».

Русский парень. Кто такой? Почему он сам не зашел в наш дом, а попросил посредничества? У меня от волнения спазма перехватила горло, сильно забилось сердце. Может, это… Господи, о чем я? Ведь его уже давно нет здесь и не может быть.

Я сказала Мишке, что уступаю ему свою очередь (он, бессовестный, сразу обрадовался: ведь ему не пришлось возиться, греть воду – таз был уже наполнен), сама, накинув пальто, вышла на улицу. Впереди на дороге маячила в снежной круговерти чья-то мужская фигура. Нет, это не он… Ниже ростом, и походка не та. Подойдя ближе, узнала: Роже. Он был в потертой ватной фуфайке с «ОСТом» на груди, в смешной шапке-ушанке.

– Добрый вечер, – приветливо сказал Роже, протягивая мне руку. – Поздравляю вас с наступающим праздником. Я хотел было сам зайти к вам, для этого надел вот этот мантель, да в последний момент передумал: вдруг мой визит окажется для вас нежелательным или придется некстати. Поэтому попросил вашего соседа, немецкого парнишку, – он как раз возвращался к себе из деревни – узнать, дома ли вы и не сможете ли повидаться со мной… Разрешите еще раз поздравить вас с Рождеством. – Роже достал из кармана и протянул мне маленькое, с оранжевым из папье-маше ободком зеркальце и небольшую оранжевую связку стеклянных бус (точно такие я видела накануне в витрине у фриезера). Потом он полез за пазуху и бережно извлек оттуда помятый бумажный сверток. – Это – тоже для вас. Извините за скромность. Ах!.. – Из развернутого кулька посыпались на снег ярко-малиновые, по форме напоминающие миниатюрные граммофончики соцветия. – Увы, не донес. Какая жалость!

– О Роже, большое спасибо вам за внимание. Этот цветок – прелесть! Я знаю – его зовут у нас «декабристом», он цветет только зимой. До войны в нашем доме тоже были такие. – Нагнувшись, я подняла со снега несколько измятых, холодных лепестков. – Не огорчайтесь. Еще раз большое вам спасибо.

Я видела – у Роже было отличное настроение. Он сам объяснил причину своего благодушия: «Вам известно, что происходит сейчас на фронтах? Немцы бегут из России, как настеганные. Советские войска ведут бои за Житомир и за Белую Церковь. Скоро вся Украина и Белоруссия снова будут свободными. Какое счастье, что есть на свете отважный русский народ, который, по сути дела, единственный из многих народов сумел перешибить хребет оголтелому фашизму…» В обрушившейся на мир ужасной войне, убежденно говорил Роже, во многом повинны правительства Англии, Соединенных Штатов Америки и Франции. Они не только знали об агрессивных помыслах Гитлера, но и всячески поощряли, подталкивали его к агрессии. Правящие круги Англии, Франции и Америки надеялись, что фашистская Германия никогда не нападет на них, а начнет войну с Советской Россией и с другими социалистическими странами, и даже поставляли ей всевозможное вооружение и продовольствие. Они предали национальные интересы не только своих, но и других, порабощенных гитлеровцами народов, и сейчас жестоко расплачиваются за это.

Мы уже дошли до железной дороги и теперь снова возвращались к нашему дому, как вдруг со стороны усадьбы Бангера показались в мутной снежной мгле двое. Послышался негромкий немецкий говор. Я узнала голоса самого Бангера и его фрау.

– Сюда идет лидер деревенского гестапо с женой! – встревоженно сказала я Роже. – Они увидят нас…

– Не бойтесь. Я – с «ОСТом», – спокойно ответил Роже. – Говорите со мной по-русски. Называйте хотя бы Иваном…

– Ах, Иван, я очень рада тебя видеть, но, знаешь, мне-то подумалось, что это пришел другой – тот, которого я жду, жду и, наверное, никогда уже не дождусь, – громко, с неподдельным чувством, по-русски произнесла я первое, что пришло мне в голову, когда супружеская пара поравнялась с нами и Бангер искоса посмотрел на нас.