Ищи меня в России. Дневник «восточной рабыни» в немецком плену. 1944–1945

Пришли к Степану уже около пяти часов. К нашему великому разочарованию, там никого из посторонних не было. В комнате находилась одна «бабця», сидя возле камина, ловко работала вязальными спицами. Она приветливо встретила нас, сказала, что скоро должны подойти Степан с мальчишками, обнадежила, что непременно будут и англичане, и другая молодежь. «Бабця» сообщила, что Нина трудится в эти дни в господском доме, заменяет заболевшую горничную-фольксдейтчиху, поэтому не была сегодня на окопах и, по ее мнению, вряд ли сможет прийти сейчас сюда.

Немного погодя заявились Янек с Вацлавом, за ними пожаловали Ольга с Марьяной (Ольга едва кивнула мне). Следом пришли Томас с Фрэнком и Джорджем (новенькие из английских военнопленных), а чуть позднее – Джонни.

Разговор отчего-то не клеился. Ольга, сидя на скамье между Томасом и Фрэнком, откровенно игнорировала нас с Верой, оживленно болтала то с одним, то с другим, громко, неестественно хохотала. Янек попробовал было играть на губной гармошке, но танцевать никто не выходил. Джон выглядел непривычно угрюмым, поздоровался как-то слишком сухо и сразу отошел в сторону. А вскоре, к моему величайшему недоумению и досаде, ушел совсем.

Что произошло? Я терялась в догадках. Неужели причиной – присутствие Ольги, ее вызывающее поведение? А быть может, получил неприятное известие из дома? Но почему же тогда ничего не сказал, не поделился своей тревогой? Я попыталась осторожно выведать о нем у «бабци», но та ничего не знала и была тоже немало удивлена его столь странным поведением.

Примерно минут через сорок мы с Верой, чувствуя себя совершенно не у места, решили, несмотря на дружные уговоры Янека, Вацлава и Джорджа, идти домой и в дверях неожиданно столкнулись с Джоном. Ворот его шинели и верх пилотки были густо усеяны капельками измороси. Я поняла, что он вышел одеться и что затем долго ходил по улице, по-видимому поджидая кого-то. Кого же?

– Ты сейчас к себе домой, в Литтчено, или еще зайдешь к ним? – бесцеремонно и как-то излишне резко спросил он Веру, кивнув при слове «к ним» на меня.

– Домой, – пролепетала Вера, хотя буквально десять минут назад мы договорились с ней, что пойдем сейчас к нам и часов до восьми поиграем в карты с Джованни и Кончиттой, которые наверняка уже давно торчат у нас.

– Тогда я вас провожу, – тоном, не терпящим возражений, заявил Джон и, не дожидаясь ответа, крепко взял обеих под руки. Чтобы не напороться на Квашника, пошли по тропинке через поле. Настроение нашего провожатого передалось и нам, и мы чувствовали себя скованно. Джон угрюмо отмалчивался, а мы с Верой принялись что-то болтать о погоде – мол, какая она дрянная и мерзкая и когда же наконец наступят морозы. У переезда распрощались с Верой (я почувствовала, как она облегченно вздохнула) и дальнейший путь продолжили вдвоем.

– Джонни, у тебя что-то случилось? – как можно участливей спросила я, едва мы остались одни.

– У меня – нет. У меня все в порядке, – ответил он, странно хмыкнув и упирая на слово «у меня». – Мне кажется, что как раз наоборот – это именно у тебя что-то произошло.

Сплошные загадки.

– Я не понимаю тебя. Объясни, пожалуйста, что ты имеешь в виду.

– Изволь. Я объясню… Но сначала скажи: был ли кто-нибудь у тебя не так давно из наших ребят с Молкерая?

Ах вот оно что… По-видимому, он откуда-то узнал о недавнем посещении нашего дома двумя англичанами с Молкерая – «Жука» и его приятеля – и теперь толкует этот, в общем-то, несостоявшийся визит в каком-то неприглядном для меня свете.

– Знаешь, Джонни, я могла бы вообще ничего не говорить тебе, потому что твой тон просто оскорбителен. Однако скажу. Да, были. Пришли двое и сразу же ушли. Вернее, их выпроводили.

– Подожди. Не злись. – Его рука крепко сжала мой локоть. – Расскажи, пожалуйста, подробней.

– А подробностей и нет никаких. Но если это для тебя так важно – пожалуйста… Пришли они что-то поздно, кажется, в десятом часу. Я уже была в постели. Читала. Юзеф открыл им. Позвали меня. Я оделась, вышла в коридор. Смотрю – стоят двое. Одного из них узнала, зовут Дэвид, познакомилась с ним, когда работала у Клодта. Имя другого – не знаю. Спросила: что нужно? Ответили: пришли в гости, мол, хотят поближе познакомиться, поговорить. Я извинилась и сказала, что гостей мы не принимаем, тем более в такое позднее время. Добавила, что им должно быть известно, что встречи англичан и русских здесь категорически запрещены. Юзеф, он стоял рядом, распахнул дверь, и они удалились. Вот и все…

– Дреке швайнерай (вонючие свиньи)! – пробурчал Джон. – Я, между прочим, так и подумал. – Он снова до боли сжал мой локоть. – Да подожди ты, не дергайся! Выслушай теперь меня… Представляешь, эти подонки, вероятно, с досады или чтобы не уронить свой авторитет в глазах других, распустили слух, что будто бы очень неплохо провели с тобой вечер.

– А ты и поверил!

– Нисколько я не поверил! Просто противно было слушать бахвальство этих кретинов. Ну, ничего… Теперь надолго заткнутся! Кстати, если тебе доведется встретиться с ними – не удивляйся их помятым физиономиям.

– Ты что – дрался с ними?!