Ищи меня в России. Дневник «восточной рабыни» в немецком плену. 1944–1945

Но Вольф внезапно свирепо оскалился на него, и Джованни тотчас проворно отскочил в сторону. Возле леса я отстегнула поводок от ошейника, и Волк, горячо лизнув меня в нос, стремглав скрылся в густо зеленеющей чаще, подняв при этом вокруг долго не смолкавший птичий переполох.

Я дала свободу псу, и он, запыхавшийся, счастливый, то гонялся по полям и по лесу, то принимался носиться с Нинкой наперегонки вдоль межи. Мы с Джованни в это время прогуливались по залитой солнцем лесной опушке. Между нами происходил разговор, который, наверное, немало озадачил бы и поверг в изумление любого непосвященного слушателя взволнованной мешаниной из итало-польско-русско-немецких слов, сопровождаемой энергичными жестами, взмахами рук. Но в общем-то, этот разговор оставил у меня не совсем приятное, тревожно-досадливое чувство, показался совсем зряшным, ненужным, потому что он снова в какой-то мере посягал на мою желанную свободу. Боюсь, что и вызвавшему этот разговор итальянскому парню он тоже ни веселья, ни радости не доставил.

Впрочем, что говорил Джованни и что я ему отвечала, я постаралась выразить в стихотворении, которое и сочиняла до позднего вечера, уединившись в своей кладовке. Вот оно:

Под чужим, неласковым небом
Расцвела голубая сирень.
Что ты ходишь за мною следом,
Как большая, упрямая тень?

Не ходи ты за мной, не надо,

Слов красивых не говори,
И не трать на меня эти взгляды,
И цветы ты мне не дари.

Ты хороший, я знаю, я вижу,

Только лучше тебе отойти.
Правдой я тебя не обижу —
Нам с тобою не по пути.

Говоришь мне о звездах, о море,

О чужой прекрасной стране.
Ну а мне вспоминаются зори
На далекой, родной стороне.

Не имею я против тоже,

Что Неаполь – это сказочный рай.
Только сердцу милей и дороже
Мой далекий, истерзанный край.

Не мрачней, не вздыхай бесконечно

И признаньем меня не неволь.
Как поймешь ты, южанин беспечный,
Всю тоску мою, горечь и боль?

Как поймешь ты, что в жизни жестокой

Не могу я Отчизну забыть
И что только любовь к ней, к далекой,
Помогает сейчас мне жить.

Ты спросил, может, друг виною?

Может, кто-то уж есть другой?
Нет. Пока друга нет со мною,
Но, я знаю, будет такой.

Верю я, что, минуя сроки,

Оживут мои робкие грезы,
И придет он – жданный, далекий,
Постоит у знакомой березы.

Сероглазый ли, чернобровый —

Я сама не знаю какой.
Близкий сразу, хотя незнакомый,
Понимаешь ли, – русский, свой.

Для него я и юности глянец,

Для него и любовь сберегу.
А с тобою, прости, итальянец,
Я ни петь, ни шутить не могу.

Не ходи же со мною рядом,

Как большая, упрямая тень.
Не лови мимолетные взгляды,
Не ломай голубую сирень.

3 июня Суббота